Замкнулся круг.
И, стоя в стороне,
подумал я (для жизни то не в новость):
"Он шёл не по канату -
по струне.
И пробуждал своим аккордом Совесть.
Его не слушали - он яростнее пел,
его не слышали - до хрипа пел он снова.
Короток век -
он всё-таки успел
для "Памятника" выковать основу.
Прозренье наше - длительный процесс:
за юмором скрывал он свой анализ
несовершенства,
силою словес
раскачивал обрыдлый, мерзкий базис.
Лабораторной кабинетной тишине
в противовес распахивал он залы.
Как Паганини, на одной струне
он набирал любви народной баллы.
Звучали строки наперекосяк
застывшей в полусне горизонтали.
В гостях - как дома,
дома - как в гостях,
он весь в работе, в суетном завале.
Друзья и недруги,
реалии и маски,
и зыбь, и грунт,
вода и монолит...
Как отделить от яви призрак сказки,
когда софит и светит, и слепит ?
Он был не тот, кто закрывает веки
от блеска, света, ветра и стыда -
весь труд его во имя Человека.
Он соткан был из этого Труда.