Я описывала вид леса,
Запах, шорох и дыхание леса,
А теперь я опишу душу,
Как ее мой лекарь лес оживляет.
Она высохла от лжи и корысти,
Одиночеством безжалостным смята,
Исцарапана о нужды и скорби,
Обездвижена прилипчивым страхом,
Поморожена предательством давним,
В ней сидят, как паразиты, поступки,
Мною сделанные «по протоколу»,
А не так, как Божья правда диктует.
Я несу ее, как в ветеринарку
Принесла бы я больного любимца
(Изо всех врачей лишь ветеринарам
Почему-то я одним доверяю).
Лес берет беднягу-душу на ветки,
И сквозящими сквозь кроны лучами
Расправляет на колках рыжих сосен,
Чистит гибкими касаньями листьев,
Промывает чистым воздухом хвойным,
Зашивает раны иглами снега
Или острыми ростками травинок,
Умащает благородным бальзамом
Из грибного или травного духа,
Присыпает снежной розовой пудрой
Или желтою ольховой пыльцою,
Забинтовывает заячьей строчкой
Или ящерицыным следом,
Поит ландышевым запахом сладким,
Птичьим пением, гуденьем шмелиным,
Укрепляет бегом соков могучих,
Что стремятся от корней к кронам,
Утешает золотым листопадом -
И, встряхнув грозою или метелью,
Подает: бери, подправил маленько,
На неделю тебе, думаю, хватит,
Или на две… Ну, а если не хватит,
Приходи уже тогда к нам навовсе!