...........Фантастическая новелла
...........которую надо читать с первой части...
Кинув на стол сценарий с пометками Мак Кэйта, Джексон подошел к окну, там прямо за окнами его дома, начинался лес, забытый, неухоженный по современным представлениям участок земли. Но Джексон любил этот естественный свободный от урбанизации естественной уголок природы.
Впрочем, ему нравился и этот заброшенный, оставшийся вне поля зрения мегаполиса старый квартал городской окраины. Нравился и старый с крутыми лестницами деревянный дом, где он жил однажды выкупив угловую квартиру в две комнаты и кухней.
Вернувшись к заваленному бумагами столу, Джексон вновь перечитал подчеркнутое Мак Кэйтом.
- Нет, что то тут не так. – задумался Джексон - Но что!? И почему равнодушная к нему до этой сделки с Мак Кэйтом по поводу сценария, Мари, холодная и расчетливая вдруг обратила на него свое внимание. И не просто, а какое-то плотоядное внимание, особенно в последнее время!? Игра!?… Так с какого же момента началась эта игра! - мысленно вспоминая разговор с Мак Кэйтом и несколько реплик с Мари, Джексон невольно перевел взгляд на предыдущий сценарий – да что - то не так, - взяв в руки несколько в беспорядке сложенных листов и просмотрев их , он с сожалением подумал что все остальные варианты за не надобностью сжег в камине… - а Мари, наверное догадалась о какой беседке я упоминаю в сценарии…
Нарушив мысли Джексона, за окном скрипнули тормоза круто развернувшейся машины, и он вновь подойдя к окну, увидел знакомый силуэт Мари. Хлопнув бесшумно дверцей, она посмотрела в сторону окон Джексона, словно угадала его угловую квартиру.
- Несомненно ко мне – сделал он вывод и кинулся было навести порядок, но в итоге махнув рукой, прошел на кухню, чтобы поставить на плиту чайник.
Звонок Мари не заставил себя ждать и открыв дверь Джексон просто и молча уступил дорогу.
- Ты не удивлен!? – спросила его Мари.
- Нет. У тебя есть разговор!?
- Возможно. И хочу посмотреть, как ты живешь.
- Смотри. – вновь почти бесстрастно ответил Джексон и пригласил жестом пройти в комнату.
Минут через десять, не отказавшись от предложенного Джексоном кофе Мари осмотревшая с женским придирчивым взглядом квартирный быт, делала свое первое резюме:
- Да бедновато. И как то неухожено ты живешь, Джексон.
- Я этого не чувствую.
- Далее разговор по инициативе Мари перешел днях о юности, но Джексон его не поддержал и Мари, как бы в одиночестве «по воспоминав» обронила последнее…
- А я помню нашу беседку… ты ведь в сценарии ее имеешь ввиду!?..
- Не трудно догадаться…
- А ее уже там нет
- Я знаю. Там все ведь уже застроено.
- А ты хотел бы вернутся в прошлое и, чтобы все было иначе…
- Что именно…
- Ну, чтобы я ответила на твое письмо…
- Нет. – почти жестко ответил Джексон, а сам подумал- Эх Мари, Мари, если бы ты знала сколько невостребованного чувства любви было у меня к тебе, но уже именно было…
- А мне показалось… там, в твоем сценарии…
- Там именно сценарий и не больше того…
- Ты думаешь!?
- Странный вопрос.
- Ладно Джексон… я к тебе собственно вот, за чем …завтра Мак Кэйт устраивает что то вроде презентации. Словом там будут все кто ему в чем либо обязан, ну например в карьере… и естественно гости. И ты один из них… Вот билет. Отказываться не стоит, тем более что Мак Кэйт хочет тебя представить, как сценариста и в ближайшем будущем возможного члена клуба избранных. У тебя есть приличный костюм!?
- Не вопрос…
- Ну, тогда все… проводи меня…
Неловко чувствуя себя во взятом на прокат костюме, Джексон несколько запоздав появился в фойе, где его тут же заметила явно поджидавшая Мари.
- Идем Джексон, там уже все, почти все, - поторопила она и, пройдя с ним через смежный украшенный скульптурами коридор ввела в просторный зал заполненный разнообразным людом, сидевшим за накрытыми столиками.
Представив Джексона гостям за одним из столиков, Мари удалилась, и таким образом он остался в сообществе двух дам и молодого человека по имени Скотт Отский. Небольшой оркестрик, что в это время исполнял нечто похожее на музыкальный коктейль из фрагментов классики, смолк, и на полукруглую сцену, с надстройкой в виде абстрактного архитектурного ансамбля, взошел зачинатель сценарного действа, продюсер, о котором Джексон был уже наслышан, как о помощнике Кэйта по части режиссуры.
- Дамы и господа! Позвольте вам представить, новых членов нашего клуба и призеров, в номинации произведение года! - назвав несколько имен под прозвучавшие аплодисменты, продюсер объявил первого претендента на всеобщее внимание собравшейся публики. На сцену вышел рыжий коротышка. И пока звучали аплодисменты, на сцену внесли огромный холст, раза в три превышающий самого автора.
Весь холст был более чем небрежно закрашен голубым цветом, где в самом низу правого угла у основания шедевра, было изображено некое подобие цапли, как бы с выщипанным птичьим « задом» к зрителю, а в левой стороне стояла крупная авторская подпись. И зал вновь взорвался аплодисментами, а далее пошли выступления желающих сказать слово по поводу. Кто-то сравнивал автора и его творение с Пикассо, кто-то усмотрел в нем Рафаэля и даже не забыли упомянуть Малевича с его заморочившим всем мозги черным квадратом.
- Это, несомненно, шедевр! – заявила соседка Джексона имея ввиду то, что экспонировалось на сцене – Так темпераментно закрасить голубым цветом холст! Истинный мастер кисти!
- Да, его талант, - поддержала ее другая –несомненно расцвел, а до этого, говорят, писал какие-то пейзажи в духе реализма…
- Надо воздать должное Мак Кэйту!… - вставил свое слово сосед и, словно посдлушав его слова, автор не менее восторженный, чем публика произнес благодарственную речь в честь благодетеля, которую тут же подхватил продюсер, объявив следом второго призера.
Но в этот раз, до того как выйти призеру, в зал торжественно внесли доставленную по этому случаю скрипку знаменитого итальянского мастера. И когда маэстро скрипач появился следом, при котором продюсер стал вдруг маленьким, зал притих в ожидании не менее гениального мастерства, да и к тому же, как было сказано, автором объявленного музыкального произведения является непосредственно сам исполнитель.
Взяв первую ноту, и слегка покрутив колки, маэстро в два приема наполнил зал звуками произведения, то бишь резким звучанием давно не смазанных железных ворот. И далее виртуозно вывел пассаж в скрежет ногтей по стеклу, и завершил все это ударами трости смычка по корпусу скрипки, с тремя щипками четвертой струны, что означало, видимо финальное пиццикато. Таким образом, ошеломляюще прозвучавшее произведение было ошеломляюще коротким, как и ошеломивший к удивлению Джексона гром оваций. Потому как, в начале, было не совсем понятно, толи эти овации от восторга потрясшего всех своей глубиной произведения, толи от того, что маэстро, исторгнув потрясающий скрежет, так быстро закончил свою виртуозную игру к величайшей радости слушателей.
Но выкрики «брависсимо» - однако подтвердили первое предположения, как в отношении игры маэстро, так и отношении утонченных в музыке особ. И после первых оваций Джексону пришлось выслушать еще парочку инсинуаций скрежета разновидностей ржавых ворот и дверей, и завершающую сонату, так сказать на закуску гурманам, а именно скрежет металла об асфальт.
- Как вы находите… - обратился к Джексону явный эстет и сам торопливо продолжил желая поставить свою амбициозную точку– мне, так кажется это намного выше Паганини…
- Да судя по наличию роста… - вынужденно ответил Джексон
- Да-да! - подхватила моложавая экстравагантная соседка – рост явно заметен, и игра и музыка просто захватывающий оргазм…
- О да! А до этого он играл в каком-то оркестрике… всяких там Бентховинов…- вновь как осведомленная в неких вопросах, въехала своим познанием вторая дама.
Между тем уже объявили третьего «призера» и им оказался как раз сосед Джексона, от чего сидевшие за другим столиком напротив юные дамы эротично взвизгнули, подбодрив, как оказалось пиита, жившего некогда в некой захолустной стране.
- Мистер Скотт Отский… - так торжественно объявил его продюсер, и пиит выставил в перед ногу, чтобы этим достаточно энергично и символически явить, свой идущий впереди времени авангард. И затем, согнув в неким меланхолическом жесте, кисть правой руки, как бы небрежно лежащей на подлокотнике невидимого трона, застыл в некой царственной позе.
Зал притих…
Еротичная елегия! – объявил сам автор и громко бросил в зал:
Сняла!
………….
Сняла
Трусики!
Трусики
Сняла!
………….
Сняла
Трусики!
И трусики
Одела…
И трусики…
Сняла!
Сняла,
Сняла,
Сняла!
Зал взорвался аплодисментами!
И в эти еще не стихшие аплодисменты, следующими на сцене появились как раз юные соседки Джексона от столика напротив и продюсер, в наступившей паузе объявил дуэт с исполнением ариозо и, кстати, на стихи того же уже увенчанного лаврами пиита - Скотт Отского…
.
И вот зазвучал несколько нестройный в начале аккомпанемент оркестра, по причине невольных взглядов оркестрантов по мимо нот. И все это только, ввиду высокой обнаженности бедер юных дам, оного высокого вокального дуэта, в коем они уже изготовились и в следующий взмах дирижера палочкой, явила свой вокал первая:
- О! Ох!
- А - Ах! – явила вторая в реверансе и ей ответила в порхающем приседании первая.
- Ох!
- Ах!
- Ох!
- Ах!
- Ха!-ха!
- Ха-ха!
- Ох ! ох!
- Ах-ах!
- Ха-ха!
А…! – слились далее два голоса в долгое в вариациях «А» и было оно настолько «еротично» раскаленным, что многие из присутствующих мужчин, не выдержав повыскакивали из-за столиков, утопив зал в шумных рукоплесканиях, а юные дамы вокалистки, в отработанном «еротично» реверансе пригласили на сцену Мак Кэйта, в чем их несомненно поддержал продюсер. И дамы не замедлили обозначить поцелуями ядовито тонкие, растянутые в улыбке губы Мак Кэйта, выразив тем самым свою признательность его меценатству, и еще какое-то время не покидали сцену наглым сверканием своих бедер, между пиитом и продюсером, пока, наконец, не уступили место следующему призеру.
Явленное публике скульптурное произведение, представляло из себя, огромный кусок светлого базальта с просверленными насквозь дырами, что-то вроде старого голландского сыра объеденного крысами. Взяв слово автор - скульптор начал зачитывать длинную аннотацию к своему много трудному творению и Джексон воспользовавшись всеобщим вниманием незаметно вышел из–за стола, направившись к выходу, а затем в фойе, где его и нагнала Мари.
- Джек! – окликнула она его – почему ты уходишь!? Я хочу тебя познакомить с известными издателями, и вообще со многими лицами для твоей карьеры.
- Я все понял Мари… это не для меня…
- Джек!- придвинулась к нему более чем откровенно открытой обольстительно грудью, Мари и неожиданно, и вдруг сама поцеловала в губы. – останься Джек!
- Но зачем !? – несколько оторопел Джексон – и зачем это!?…
- Ты же любишь свою Мари…
- Свою да… Но не жену Мак Кэйта.
- Я уже давно, только формально его жена… И что нам может помешать встречаться!?
- Любовь…именно любовь! А не страсть! Ты так ничего и не поняла Мари. Я не жуир! - ответив так, и больше не обернувшись, Джексон быстро прошел к следующему выходу…
И там сбегая вниз по ступеням, вновь столкнулся с Мари…
- Я ждала тебя Джексон! Я знала, что ты…
- Каким образом ты уже здесь!? И разве мы не сказали все!? – удивился Джексон…
- Таким образом… Что я уже ответила себе на многие вопросы.
- Да!?
- Мари с которой ты только что говорил… только аналогия Мари…как и я сейчас..
- То есть…
- То есть, мы аналогия твоей Мари…а ты, ты – прототип.
- Я не понимаю…
- Ты прототип Джексон! Прототип в некой таксономической феерии.
- Что за вздор ты несешь!
- Где твой браслет Джексон!?
- Какой браслет!?… ах ты про тот, так это же в сценарии…
- Покажи руку…
- Вот, смотри, только мои часы!
- Нет Джексон… Это не часы, и надо успеть - с этими словами, Мари сама прикоснулась к его браслету…
.............. возможно опубликую последущее......спасибо тем, кто читал...