Не дымятся дали,
Пыль черна от слёз.
Ни одной медали
Дед мой не принёс.
Только в этом самом
Нет его вины,
Потому что сам он
Не пришёл с войны... .
Владимир Дворянсков
...Но знай,внимающий этим камням:
Никто не забыт и ничто не забыто.
Ольга Берггольц
Со старой фотографии военной
Усталых лиц неровный смотрит ряд
Простых людей судьбы обыкновенной,
Большой бедой накрывшей всех подряд.
Их нет давно,но здесь они - живые:
Глаза в глаза глядят на этот свет,
И будущего раны ножевые
Неведомы им всем за толщей лет... .
Давно уж отменили пятилетки,
И красных больше не видать знамён.
Стоят на Невском парни-малолетки
В красивой форме из иных времён.
Затылки бритые,на рукавах повязки
С разлапистым нацистским пауком.
На юных лицах,словно волчьи маски,
А обувь - жёсткая,с железным каблуком.
В пучок прижаты к пальцу палец
В по-римски вскинутой руке,
И крики:"Русланд юбер аллес"
На ломаном немецком языке.
Иду по Невскому.Привиделся мне что ли
На родине стальных большевиков
Знакомый по истории до боли
Коричневый оскал штурмовиков?
Нет,не привиделся.Стоят ребята!
Пока бесформенной толпой.
Пока Россия не распята
Идеологией тупой.
Пока на грудь звезду Давида
Не шьёт затравленный еврей,
Пока детей и инвалидов
Не жгут в печах концлагерей.
Пока державы мировые
Не ждёт воинственный скандал,
Пока седины вековые
Не жжёт очередной Вандал.
Пока... .Я вспоминаю детство:
Ребят кулачные тычки,
Как матерились с малолетства,
Курили втихаря "бычки",
Купались,загорали снова,
И каждый боек был,ершист,
Но все мы не любили слово,
Что трижды проклято, - фашист.
Вот и теперь,уже мужчиной,
Оценки не сменил своей,
И,может быть,тому причиной
Рассказы бабушки моей... .
В палате умирала ленинградка.
В бреду своих последних дней
Она разглядывала сладко
Улыбку мамочки своей.
Служили мы в больнице нашей
В одном из Н-ских городков
И звали ленинградку Машей,
А было Маше пять годков.
Войну ещё не погасили,
И в пору летних мотыльков
Ей с поля нянечки носили
Букеты синих васильков.
Её измученное тело
Нам было не дано поднять,
И вскоре койка опустела,
Чтобы других детей принять... .
Тогда весной мы выносили
Её на солнце на крыльцо
И бога оживить просили
Её старушечье лицо.
Расспрашивали осторожно
Её и выживших людей.
И взрослому представить сложно,
Что довелось увидеть ей.
Отца не помнила:забрали
Его задолго до войны
Туда,откуда не писали
Отцу народов всей страны.
Фашист бомбил,стрелял - старался
Добить конвой грузовиков,
И братик Ваня потерялся
Среди детей и стариков.
Зимою бабушка Алиса
Пошла на реку за водой,
Снаряды в городе рвалися -
Один и стал её бедой.
О маме только ни словечка
С иссохших,изболевших губ:
Всё знала,милое сердечко,
Про мамин бездыханный труп.
И лишь потом заговорила:
Алиса,бог её прости,
Им дочку мёртвую варила,
Чтоб внуков маленьких спасти... .
Я слушала - мороз по коже!
Представила дитё своё... .
Кого замучить,святый боже,
Пришло фашистское зверьё?!
И вроде дети те чужие,
Молясь за вас на образа,
Я вижу Машины большие
И васильковые глаза... .
Уже нет бабушек - лежат в своих оградах.
В их домике на стенке у окон
Белеет тот,в простых окладах,
Ряд верою намоленных икон.
Со старой фотографии военной
Усталых лиц неровный смотрит ряд
Простых людей судьбы обыкновенной,
Большой бедой накрывшей всех подряд.
1995 - 1997 гг