Морозной ночью, когда орудия смолкли,
Я прислонился к стенке окопа,
Сочиняя хокку
О луне, цветах и снеге.
Но поднявшаяся вдруг беготня огромных крыс,
Раздувшихся от пожирания человеческой плоти,
Заставила меня съежиться от страха.
–––––––––––––––––––––––––––––––
Перевод Мих. Зенкевича.
Морозной ночью, когда орудия смолкли,
Я прислонился к окопу,
Готовя для себя хокку
Из месяца, цветов и снега.
Но призрачная беготня огромных крыс,
Отъевшихся человеческим мясом,
Заставила меня съежиться от ужаса.
Richard Aldington. Living Sepulchres (1919)
One frosty night when the guns were still
I leaned against the trench
Making for myself hokku
Of the moon and flowers and of the snow.
But the ghostly scurrying of huge rats
Swollen with feeding upon men’s flesh
Filled me with shrinking dread.