С особой нежностью храню на сердце наледь,
Глазам привычна неживая четкость линий,
Обрывки слов, убитых снежною пустыней,
Срываться с бледных губ все реже... реже стали.
В который раз уже, подкравшись тише смерти,
С особым вызовом в глаза мне посмотрела,
Чуть-чуть застенчиво, совсем еще не смело,
Но пляшут где-то в глубине смешные черти...
Дыхание ровное пощечиной тяжелой
Сбивает ветреный посланец небосвода,
С особым запахом бензина и свободы,
И рвется дальше, оставляя душу голой.
Тупое птичье верещание уши режет,
А душу солнечные пули искалечат,
И двадцать пятая весна летит навстречу
С особым воздухом - изгаженным, но свежим.