Пылит дорога. День за днем приходит осень.
Дождями окропит, в канавах встанут лужи.
Ты волосы свои затянешь в узел туже,
Склонишься, сны листая между прочим.
И вздрогнешь в полутьме. Такой негромкий шорох
Дыханья пряного, скользнувшего по шёлку!
Так лист шуршит, что по щебёнке, в горку,
Уносит осень, свой сжигая порох.
«Возьми меня с собой. Я буду за полшага
Идти во след. Придется – и босая», -
И улыбнёшься, прядь волос бросая
Через плечо; в глазах проступит влага.
«Как ординарец? Лекарь? Летописец скромный?
Кем будешь ты, милейшее созданье?
Зачем забота? Мы же без страданья
Проводим время в уголках укромных.
Как будто мы одни. И будто нет и счёту
Словам и медякам – о них не помнит нищий.
Всего ему полно – свободный ветер ищет,
Презревший, пьян, о будущем заботу».
«В любовницы возьму – твоя нагая скромность
И ночь, где тени лиц и плоти ароматы
Важней любых даров, хоть трижды будут святы.
Ты – или крест святой? Чья победит неровность?
Я к Богу на поклон не утруждаю ноги,
Сулит надежду он, земное услажденье;
Такое, что затмит душевное смятенье,
Что свет дает, успокоенье многим.
Ты в полутьме, ты тёмная блудница,
Но светлая, светлее озаренья.
Так тёмным вечером даешь ты мне спасенье,
Которому б и стоило молиться».
© Johansson, 3 September 2009