Живет у нас кошечка, беленькая ангорочка. Гуляет она у окошечка, домашняя она у нас от рождения. Для уха и для глаза приятная она забава и отрада.
Случилось так, что летом этим окно оставила я открытым, а кошка на подоконнике за птичкой сидела, наблюдала, смотрела любопытным взглядом
за внешне происходящим. Подпрыгнула навстречу птичке вдруг и наземь приземлилась. Я даже толком понять и не успела, какое тогда случилось в мире нашем дело.
Домашняя у нас ангорочка, и кличим ее Евой мы. Ах, Ева, Ева, Ева, ты наше чудо королева, тебе что, дома гасать уж надоело? Корма тебе вкуснейшие, водичка профильтрована, кроватка индивидуальная, и туалет с приколом. Все есть для счастья и блаженства. Ты мир увидеть захотела, эко невиданное дело. За птицей в небо вспорхнуть желала, как мало чего ты в жизни этой, Ева, повидала. Из рая да в мир иной чужой и незнакомый... А что ты будешь в нем то делать? Как жить, что есть, что пить? А птица улетела, и нет ей до тебя никакого дела.
Сидит под домом кошечка, глядит в мое окошечко и жалобно мяукает. -Мяу, мяу, мяу..., мне громко говорит. Ей не до бесед моих и не до нравоучений, до полусмерти она напугана падением.
Пошла, взяла я белую, пушистую гулену, ее зовем мы Евою, гуленой и блудницей она была немножко. Нечаянно увлекла ее нелегкая дорожка. Не Сатана увлек ее, а птичка крылом ей помахала... Простила я кошке вольность, а как же быть иначе.
А может Еву, ту, другую, из Рая не изгоняли вовсе, и сама тайно из Рая не сбегала, Адама с собой прихватив, а просто нечаянно выглянула с неба и упала
на твердь земную. А мы ее бедняжку все ругаем и ругаем, стыдим, браним и проклинаем. Эко невиданное дело, грехи ей даже свои на голову, как шапочку надели. А кто же нам в том виноват, что нет в душе покоя, и хочет дух раздолья,
А кротким быть порою в тягость?