Я уезжал из южных городов
На всем, что можно посчитать за транспорт.
И вместе с отдаленьем берегов
Менялась геометрия пространства,
И где-то в море нерождённых слов
Вдруг возникал атолл непостоянства.
Сверяли дни безбрежные поля
В небытие внесёнными краями.
Вольфрамовые нити раздвоя
Махало солнце бледными руками.
И будто бы вселенную кроя
Оказывалось небо под ногами.
Мне пела ты: "Ахейские мужи
В трясине Трои поднимают копья..."
Я проезжал над пропастью во лжи,
И уползало небо к Пенелопе,
И падающие звёзды как ножи
Меня достать пытались на Голгофе.
И траурный свой удливая шлейф,
И шарф густой на груди опуская
Была ты просто пленницей вещей,
Чья сущность лучевая, но пустая,
И пограничник северных земель
В меня смотрел, мой паспорт не листая.
И стрелка указателя времён
Меня манила к центру мирозданья.
Новейшие истории племён
Меня не принимали во вниманье,
Тем самым мой освобождая дом
От хлама непрощенья и страданья.
В твоей груди прохладные мечи
Переливались с ямба до дактиля.
У потолка удерживая щит,
И сбоку очумевшее светило,
Меж пальцев обращая эндолит
Ты смерчи одноглазые крутила.
Твой старый дом стоял на верховых
Реликтовых болотах Кенозерья
Вдали от сёл и трактов почтовых
И этим был укрыт от невезенья.
И шум небесных волн был до поры
Тебе залогом воли и спасенья.
Леса склонялись с вишнями знамён
Последнего всеобщего восхода.
Я поднимался на последний склон,
Как беженец с Крестового похода.
И лился предо мной люцидный сон,
И востекал в озера и болота.
И ты была последняя из ведьм,
Венец тысячелетнего творенья.
И кенозерских голосом небес
Писала у ручья стихотворенья.
И замирал в соседней чаще бес,
И на тебя смотрел до упоенья.
Пускай во мне неписанный маршрут
Перо ведёт взлетевшей перепёлки.
Меня мои друзья не узнают
И по цепной пускают кривотолки.
А у тебя наверное в сей час
На пол летит одна из лучших ваз.
Я не посмею завтрашней земле
Дать то, что вас сегодня озадачит.
Пускай другое явит небо мне,
То, что иные рамки обозначит
У слова в умирающей стране,
И слово то окрепнет, не заплачет.
Оракул упрощает миражи,
И ты стоишь пред ним в одной сорочке.
Букет кассандр щебечет и дрожит,
Их сумрак приближающийся ночи
В себе купает, воздух ворожит.
И смерчи опрокидывают очи.
Мне кажется, иль вправду вижу я
Твой дом во сфангах, и цветёт крапива.
Труба печная, как орган гудя,
Подбрасывает искорки опилок.
В одном из окон трёх, тебя найдя,
Я просыпаюсь в лампы переливах.
В конце стиха шепчу о том, что мы,
Рождённые в схожденьи перспективы,
Две рядом существующих волны,
Бегущих во вселенском негативе.
Пусть блещут в небо гребни их разлук,
Чтоб в точке схода превратиться в звук.