АНАТОЛИЙ НИКОЛИН
1
ИЗ РАЗНЫХ КНИГ
* * *
ОЖИДАНИЕ ВЕСНЫ
Шел теплый дождь, в саду блестели грабли.
Как я хотел, чтоб ты пришла
Смахнуть серебряные капли
С моей души и со стекла!
На голых изумрудных ветках
Развесить дивные цветы
И на стихах, как на монетках,
Оставить резы и черты.
К утру подсохло. Душно, тонко
Травой запахло в первый раз.
Со свистом, весело и звонко
Промчал цыганский тарантас.
* * *
В июле дни томительны и сухи.
Балкон выходит в сад, - как душно! Ждем грозы.
Под люстрами весь день жужжат лениво мухи,
А в окнах зной и блеск, и сухость бирюзы.
Балкон уже в тени, но горячи перила,
Горяч ее халат и пачка сигарет.
Всю ночь здесь спички жгла, молчала и курила
Чужая женщина, которой больше нет.
Придя с купанья, пью. Шуршит в руках газета,
В распахнутую дверь толчками входит зной.
На солнце млеет сад, блестящий и сухой,
И нет в душе любви, и нет конца у лета.
* * *
В урочище, закрытом от ветров,
Кусты шиповника и старые маслины
Сплелись по-дружески на дне сухой лощины
Средь желтых трав и высохших цветов.
Здесь в тишине, сорвавшись, иногда
Случайный камень упадет с обрыва,
И узкая тропа затейливо и криво
Уводит путника неведомо куда.
И с высоты сияющий простор
Увидит он, бредя неторопливо,
И зыбкие вершины синих гор
На тонком блюде сонного залива,
И бухту, где зеленая вода,
Расплавившись, как тонкая слюда,
Сверкает золотом в безумстве отражений,
Играя бирюзою иногда, -
Бесценным даром скифских приношений.
* * *
ЖИЗНЬ
Кусок конины и арьян,
Табун, Орда, набег.
Потом жена, потом кальян
И дней счастливых бег.
Потом бессонница, Коран
И страшный глас: «Се - Бог!..»
Потом заоблачный туман...
Вот все, что в жизни смог.
* * *
ПЕРЕД ДОЖДЕМ
Прошел буксир, и ветер из трубы
Разносит дым кофейный и летучий,
Бросает солнце светлые столбы
Сребристым веером из тучи.
От порта к пляжу льдистой полосой
Слепит глаза, кипит, сверкает море;
Заходит баржа в порт, а за косой
Дымится горизонт в чернеющем просторе.
В прибрежном баре ветрено, темно,
Дрожат в стаканчиках угольники салфеток;
Курю, смотрю, как мне несут креветок
И в одиночестве пью горькое вино.
* * *
Унылая осень! Как рано
Неяркое солнце садится,
Во флигеле ярко и странно
На солнце окно загорится.
На даче темно, сиротливо...
Курю и как будто не слышу,
Как ветер то воет тоскливо,
То рвет обветшавшую крышу.
Ни слова, ни звука, ни песни
На зимнем моем новоселье,
Лишь ворон, кружа в поднебесье,
Пророчит тоску да похмелье.
* * *
ЧЕТКИ
Беглый раб боится плетки,
Всадник - пули, лес - огня.
Я куплю в Толедо четки
Вместо пики и коня.
Их сиреневые бляшки
Под горячею рукой
Проплывают как монашки
Монастырскою рекой.
Ничего они не просят,
Между пальцами скользя,
То уносят, то приносят
То, что выразить нельзя.
Полюбил я их круженье
Дни и ночи напролет,
Их бесцельное движенье,
Их глухой водоворот.
* * *
ПЕТЕРБУРГ
- Как вам окрестности? Бывали в Петергофе?
- Да, много раз, благодарю...
- Вам виски, водки?
- Если можно, кофе.
- Ах, как я много нынче говорю!
Смешалась, курит... Властная, худая,
Седые пряди, как болотный пар.
По бабушке - княгиня Трубецкая,
По дедушке - балтийский комиссар.
* * *
ДОРОГА НА ВОСТОК
Мне видится дорога на восток.
Река, деревья, города, задворки.
Леса. Нагревшийся листок
Проплыл в окне, как апельсин без корки.
Желтеет даль. И тусклой охры цвет
Слепит глаза, весь день взывая к бегству.
В купе дрожащем - не алмазом, нет, -
Горит стакан созвездием небесным.
И в грохоте колес горчит цейлонский чай,
И сахар, как наркотик из пакета,
Все сыплется на ложку, невзначай
Задумав с чаем слиться до рассвета.
* * *
Дохнул осенний хлад...
А.С.Пушкин
Как темен, дымен, сумрачен закат!
К морозу или ветру (гладу, мору?)
Его порфира; и дорога в гору
Красна, как бабы непутевой плат.
Но осенью все ждешь под вечер снега.
Он выпадет, как водится, к утру.
Потом метель... Но от ее набега
Я только слезы горькие утру.
Ах, как легко, когда живешь, не зная,
Что жизнь течет и все уходит прочь, -
Зима, ее скуфейка меховая,
И лето, и печаль... Все-все. И даже ночь.
111
ИЗ АНТИЧНЫХ СТИХОВ
* * *
ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
Справился я по воле Зевеса с моим многотяжким недугом,
В царство Аида, увы, мне уготовившим путь.
Крепнет как дуб после бури стократ ослабевшее тело,
И восприимчивый ум снова к познанью спешит.
Снова божественный дар, подарок беспечного Феба,
К мерному строю стихов дух мой упорно стремит.
В них я познаю себя и гармонию вышнего мира,
В образах данную нам - здесь, на земле, средь живых.
С трепетом детским теперь смотрю я на листья крапивы
Или часами слежу за тяжелым полетом шмеля.
Вижу, как ласточки круг чертят за кругом над садом...
Полдень горячий звенит, радостным кажется зной.
Что мне еще рассказать, поделиться каким откровеньем?
Жизнь мне отныне легка, горе ушло из нее.
Если б не эта болезнь, ни за что бы я счастлив так не был;
Лапы свои, Эскулап, прочь от болезней моих!
* * *
Северный берег Меота - от старых станиц до пролива -
Бухтами весь испещрен, мелкими, словно сосуд
Для умащения тел. Уподобясь Венере Понтийской,
Пользуюсь мазью и я: так зачерпну или этак -
Кожа на теле равно благоухает, горя...
Пахнет травою она и путями бурлящими моря.
* * *
Спрячусь я в келье моей, разомлев от полдневного зноя,
Сумрак от ставен темнит, прячет мою наготу.
Ровно в четыре часа, как вчера мы условились с нею,
Радость моя прибежит, и стыдливость отброшу я прочь.
Смуглая кожа ее лоснится горячим атласом,
Груди белы в остриях, у розоватых сосков.
Вся она пахнет песком, сладковатою прелью лагуны...
Чудо мое, ты одна жизнь пробуждаешь во мне!
* * *
Погоди, не стучи, археолог, своею лопатой,
Ничего не найдешь ты в камнях ослепительно-белых.
Словно тело твое эти твердые, теплые камни,
И на них обращаю я сонное бденье свое.
То мышонка подбросят они, мелькнувшего к узкому лазу,
То зеленую ящерку с темными каплями глаз.
Лишь тебя они делают вид, что даруют, -
Солнцем даруют тебя, бесстыдно идущую прочь.
* * *
Подумай, нужно ли нам осуждать Филона:
Его устами, говорят, вещает сам Пан -
Тот бог единственный, кому не важно,
Кто или что нам сообщает о нем.
А также - кто или что, собравши знаменья,
Спешит сменить себя, другому вопреки...
Вся наша жизнь - чреда нелепых предпочтений,
Случайных, как холодный ветер в полуденный зной.