В защитные краски вагоны
парадные выкрасят речи.
Как влились в тугие погоны
мои угловатые плечи.
Рвут карты потом на портянке,
и жалость не берётся в вещмешок,
и как всегда, в прощании славянки,
за упокой слеза на посошок.
Россия – синий штампик на конверте.
Со всеми ли сынами ты честна?
А сколько осталось до смерти
двадцатая шепчет весна.
Давно уж изломаны шпаги,
и миф благородства развенчан,
не рыцари в вихре отваги –
убийцы под зеленью френчей.
Никто вам в могилах не должен.
Наследство не делят там ссоры.
От них, путь кровавый продолжив,
война передёрнет затворы.
Мир тешится Рима ареной.
Локатор вцепился в локатор.
Кровавой запенился пеной
поникший солдат-гладиатор.
Боль на ладони обожженной.
Сгорают судьбы в зареве полей.
В других нас ищут жёны.
И отпевают церкви матерей.
И, бешенством крови залиты,
атаку хлебнут батальоны.
И – юных могильные плиты,
травой зарастут медальоны.
И в этом зелёном покрове,
в настое степной тишины,
смешаются веры и крови,
до жатвы грядущей войны.