***

Мой дед и Машка.

Речушка, что текла неподалёку,
Теряясь в зарослях кустарников и трав,
Средь лета на ручей была похожа.
Но по весне имела жуткий нрав!
Бывало, раннею весной,
Когда начнет вода движенье,
Наш ручеёк бывал могуч!
И сбросив с берегов оцепененье,
Хотел он вырваться, свободой насладиться,
С весенним ветром в скорости сравниться.
Так вот, той памятной весной
Речушка долго не вскрывалась.
А в этот день раздался треск –
Вода на волю с шумом прорывалась.
Мой дед под вечер возвращался.
Все мы его в тревоге ожидали
И выходили поминутно на крыльцо…
Ну, наконец-то, - дедовские сани!
А Машка, - лошадь нашу звали так,
Почуяла уже волненье.
Тихонько к кромке подошла,
Пофыркала и замерла в оцепененьи.
Деревня вся сбежалась к речке :
Детей орава, старики, - кричали деду –
«Не робей, Василий! Но лошадь и себя побереги!»
А льдины уж пришли в движенье
И стало страшно мне тогда, -
Ведь Машка может не осилить –
К тому же темная вода так холодна!
Дед скинул все на талый снег,
Помедлил несколько секунд и крикнул:
- Ну, Марья, Бог тебя храни!
Давай, не подведи в молитве!
А Машка тихо так заржала
И вздрогнула под свист вожжей,
Присела в замешательстве на сани,
Рванулась, - сколько мощи было в ней!
И за секунды яростной борьбы
Она почти достигла середины,
Но сани стали слишком тяжелы!
И слишком быстро покидали силы.
И Машка уж по грудь в воде была.
Все замерли в тот миг и ждали чуда
И как молила Бога я тогда –
Уж никогда, неверно, не забуду!
Тут дед козырно матюкнулся,
Хлестнул лошадку по крутым бокам:
«Еще разок, родимая, не бойся!
Не в первый раз тонуть придётся нам!»
…И вот уже сидим в избе, вечерим.
Смеётся дедушка, налив законные сто грамм.
А бабушка в который раз выходит в сени,
И утирает слёзы, что стекают по щекам…
NL