Обрел я как-то о фонтанах знанье -
Немыслимых деревьях из стекла.
Они знакомы, как свои рыданья,
Исторгли их великие мечтанья,
Но их душа забвенью предала.
Забыл ли я, как небо обнимало
Бесчисленные вещи и явленья?
И разве я не видел, как предстало
Передо мной на фоне неба алом
Величье старых парков, и звучало
Издалека дев чужестранных пенье,
И плоть оно, приблизясь, обретало,
Мелодию, казалось, отражало
Недвижных вод прозрачное зерцало.
Я должен ныне вспомнить все виденья,
Что было там с фонтанами и мной,
Вновь ощутить тяжелое паденье
Взметнувшейся воды в тиши ночной.
Я о ветвях храню воспоминанья,
О голосах искрящихся сиянье,
О берегах прудов, чьи очертанья
Послушно вторят замыслу искусства,
О небе на закате и о чувстве,
Что черный лес на западе - граница
Меж ним и нами, и соединиться
Нельзя, как будто мир отвергнут им.
Забуду ль я, что звезды остывают
И ждет их в камень хладный превращенье
И, как сквозь слезы, звезды созерцают
Друг друга в безднах. Может быть, творенья
В иных вселенных смотрят с восхищеньем
На свой небесный свод, где, как свеченье
Неясное, виднеется наш мир,
И мы для них - таинственный кумир.
Быть может, нам - их страстные моленья,
О нас их грезы, книги, песнопенья,
И к нам обращены все их стремленья.
Им кажется: живем мы с Богом вместе,
И ждут от нас с надеждой робкой вести,
И их лампады робкие во мгле
Даруют свет живущим на земле.