Шарль Де Жевюр
Я в далёком бистро пил Абрау-Дюрсо
Из бокала алмазом гранёного,
А в кармане моём холодила ребро
Револьверная сталь воронёная.
Растаманы курили в углу коноплю
И смотря сквозь кальян, улыбались,
А еврей полонезом печалил струну,
Слёзы скрипки в дыму растворялись,
И путаны кружили меж пьяных столов,
Чудеса испытать предлагали,
И, прикрыв пустоту словоблудием слов,
Бюст немного на миг обнажали.
А я пил и смотрел отрешённо в окно
На долину вдали виноградную,
И не знал, что судьбою уже суждено
Тебя встретить, до боли желанную.
Ты вошла сквозь окно, сокрушая стекло,
В ореоле осколков звенящих,
И твоя красота, не от мира сего,
Заблистала на формах манящих.
Грациозно ступая ногой от бедра,
Своей статью слегка опьянённая,
Ты у стойки дубовой спросила вина,
И толпа замерла, изумлённая.
А ты, скинув боа, вверх фужер подняла
И сказала с улыбкой, приветливо:
«Пью за вашу ничтожность, мои господа»,
И плечом повела, так кокетливо.
Народ вмиг протрезвел и, осколки стряхнув,
Зашипел, словно змей, угрожающе,
И собрав в кулаках свой воинственный дух
Стал к тебе приближаться, пугающе.
И шестёрки на шпильке, монисто звеня,
Побежали смотреть, задрав юбки,
А на кухне шеф-повар, усы теребя,
Побледнел в предвкушении рубки
Били все от души, сжатой кистью руки,
Ножкой стула и кием эбеновым,
И порвав декольте на девичьей груди,
Проклинали басами и тенором.
Ты под градом ударов по стойке сползла,
Прошептав на прощанье: «Спасибо»,
Облизнула губу и прикрыла глаза,
И паркету отдалась красиво.
И одежды задрались, открыв покрова,
Феромоны любовь источали,
Ненасытные бедра над чернью чулка
О желании бесстыдно кричали,
А соски налились и, забыв всякий страх,
Поднялись, кружева оттеснили,
И, дразня, умножали призыв в зеркалах,
И к себе в амальгаму манили.
Я себя позабыл и схватил револьвер,
Люди поняли, чья теперь сила,
И защёлкал боёк, курок палец согрел,
Но патронов на всех не хватило.
Кто упал, застонав, кто трусливо бежал,
Бросив трости, зонты и перчатки,
А что надо спешить, я и сам понимал,
И салфеткой смахнув отпечатки,
Скинул ствол свой под стол и его обошёл,
Подхватил тебя, будто пушинку,
И в леса проходными дворами ушёл,
Где орешник окутал ложбинку.
Бездыханное тело примяло траву
И призывно раскинуло ноги,
Приглашая познать всю его красоту,
Но черны были стринги и строги.
Я в томленье смотрел, и коснуться не смел
Дивных локонов с запахом мирта,
Но всему на земле наступает предел,
Ночь разрушила грацию флирта.
Соловьи завели трели дивной любви,
Бросил думать я думы пустые,
И, впиваясь в упругие груди твои,
Стиснул стан, развёл бедра крутые.
И от страсти дрожа, я в засос целовал:
Бархат кожи у чудного чрева,
И, лаская, стонал, и к себе прижимал
Безразличную всю, будто древо.
Я стократно усилил тактильный контакт,
Разрушая твой флёр отчужденный,
И изящное тело задвигалось в такт,
Признав силу и жезл возбуждённый.
И тебя я познал вплоть до самого дна,
Шепча в дивное ушко Бодлера,
Но была ты ко мне холодна, как луна,
Лишь местами слегка посинела.
И тогда на ночь глядя, костёр я развёл,
И клинок на граните поправил,
Твоё хладное сердце он быстро нашёл
И зверям на съеденье отправил,
А я угль, обжигаясь, у пламя забрал,
И в грудь распахнутую вдвинул,
Твой дух очнулся и восстал,
И морок отчужденья сгинул.
Ты огнём воспылала, меня обняла,
И царапав до крови, кусала,
И себя теребя, все запреты сняла
И от страсти животной стонала,
А нектар твой из лона струился рекой,
Ты рыдала, кричала, рычала,
Обвивала змеёй и скакала юлой,
Но ресницами взор прикрывала,
А я стиснул в ладонях чарующий лик
И в глаза заглянул, наконец-то,
И увидел геенны пылающей клык
И грехи свои с раннего детства.
И в смятенье, я снова схватился за сталь
И трехгранный стилет милосердия
В твоей плоти проделал кривую спираль,
Покраснев от крови и усердия.
Я очнулся в бистро, без бокала Дюрсо,
Скатерть выпила, сплюнув осколки,
А бутылка кривлялась, являя зеро,
И халдеи глядели, как волки,
Но я новый бокал со стола рядом взял,
И стекляшки смахнув аккуратно,
Сок пурпурный из скатерти в кубок отжал,
И в гортань перелил безвозвратно,
А путаны всё вились в кабацком чаду,
Растаманы с Соте расправлялись,
А еврей разорвал Ля-минором струну,
И все гости над ним засмеялись…
-----------------------------------------------
Биография Шарля Де Жевюра
О жизни поэта известно мало. Его отец узнал о рождении сына спустя год и де-вять дней. Спасаясь от алиментов и ментов, он бросился в Сену, но не справился с бурным течением подшофе. Бедняга утонул, а его тело съел сом, господствующий на дне реки со времён директории.
На радости мать Шарля сбежала с клошарами на Ривьеру, подкинув дитё бене-диктинцам. В приюте большие мальчики обижали малого плохими словами, а монахи утешали нетрадиционными действиями. Когда он подрос, то убил всех обидчиков, но не всех свидетелей.
Один то ли прохожий, то ли пассажир выжил, спрятавшись не то от страха, не то от Шарля. За приличное вознаграждение он донёс на будущего поэта. Жандармы свинтили его прямо посреди Елисейских Полей. Поскольку здравомыслящий убийца не оставил улик, то ему подкинули кропаль марафета. У него не было ни луидоров для судьи, ни франков для присяжных и ему намотали срок на полную катушку.
Де Жевюра отправили нп каторжные работы в Гвиану. Чалясь в каменоломнях, он явил умение читать чисто по-французски. Вертухаи заценили дар грамотея и пере-вили его в библиотеку, озвучивать братве подписи к комиксам Домье.
Используя служебное положение, он стал вырывать иллюстрации с голыми ту-земцами из этнографических атласов. Ушлый убийца показывал картинки сидельцам по очереди за деньги, Они испытывали чувство глубокого удовлетворения, но злились на жадного барыгу, строго следившем за временем. Урки хоть и уважали Шарля, как рогомёта, но не раз собирались его петушить всем скопом. Однако хитрец всегда носил железные трукселя и не снимал их даже в бане.
Однажды Де Жевюр прочитал «Метаморфозы» и преобразился под влиянием Апулея. Кум скостил ему срок, и он вышел на волю до звонка с чистой совестью.
В злачный Париж Шарль вернулся скромным и обаятельным буржуа. Он открыл малый бизнес, сдавая голых натурщиц в почасовую аренду художникам. По вечерам поэт спекулировал билетами у входа в Мулен Руж, а ночью пил Шабли, сочинял стихи и играл в очко с алжирцами.
За коцанные стирки его не раз били и многие исследователи полагают, что именно он взял в буру ухо Винсента. Азартный художник поставить и второе, но Шарль не принял из-за дырки для серьги. Потом он узнал, что уши с дырявыми моч-ками ценятся, наряду с гашёнными марками и кусал локти.
Шарль начал пить с утра, нюхать клей, а сблизившись с добрым таможенником Руссо, возить гашиш с Гаити. Версия, что он там подцепил неприличную болезнь от Гогена, пока не нашла полного подтверждения у серьёзных учёных.
Как скончался Де Жевюр неизвестно. В последний раз его видели выходящим из бистро с верёвкой и мешком. Поэт объявил ротозеям, что идёт в дальний лес бить медведя, а сам развернулся и пошёл в другую сторону.
------------------------------------
Иллюстрация К. Кейффер и А. Лен. Перевод и послесловие К. Кнопассер. Copyright 2011 г.