Порхнула бабочка в окно.
Я написал на полотно
Её усища и крыла.
Она прекрасною была.
Так я её запечатлел,
А опосля в стихе воспел.
Ведь диво дивное она.
Я выпил за неё до дна.
Я ждал, ко мне, что прилетит,
Себя привёл в опрятный вид,
И я, покуда её ждал,
Сидел бухал, лежал бухал.
Допившись таки до черты,
Я вспоминал её черты.
Смотрел картину, читал стих,
И мне явилась она вмиг!
Похожею была на белку.
Я понял- плаваю я мелко,
Коль пью я попросту палёнку,
Сгубил я печень, селезёнку,
И почки тоже я сгубил...
И бабочку я ту убил.
Вдруг появились вокруг мыши.
Их видел, осязал и слышал.
Они отгрызли мои пятки,
И вот отсюда по порядку:
Их зубы эпидермис мой
Пронзали, издавал я вой,
Ведь очень больно было мне,
Хоть от палёнки был в гавне.
Догрызли прям до сухожилий,
Сказать, что вовсе без усилий,
То значит, просто промолчать.
Их зубы словно бритвы гладь,
Как самурайская катана
Пронзает кожуру банана.
Да. Обглодали до костей.
Я матом тех ругал зверей.
Бесчеловечных и голодных
Мышей домашних беспородных.
А далее, ещё хужее.
Я понял, что уже трезвею.
Но благо пятки мои целы,
Но плохо, что я пью без меры.
Хочу сказать, что я не каюсь,
И бросить пить я не стараюсь.
Особо вовсе я не пью
И лишь в стихах я чушь мелю.
Спасибо други за прочтенье,
Могу сказать я без сомненья,
Что коль прочли вы до конца,
То это, право, заебца.