В этом городе столько ****утых женщин,
что он кажется третьим Римом - так стар и вечен.
Может мы, азиаты, - последний оплот для веры,
для которой наличие храма, апсид, мозаик,
на семерке холмов безусловно. Копье вонзает
всадник в нашу страну, оставляя свой город первым.
Это Азия, где дует восточный ветер,
перемена которого часто бывает в этих
широтах сродни катаклизму, войне, разрухе,
где орел на гербе - тонкий намек на Припять
(Византии таким он приснился в трипе) -
но для нас существует как часть науки.
Это место, где в половину волхв
каждый; краски, которых не видел Уорхол
здесь почти круглый год, и серый на сером часто
умножается надвое в лужах от призмы неба,
от языческих плясок до нас, через время НЭПа -
наш культурный пласт вряд ли смогут разбить на части.
Это берег, где Северный Ледовитый;
и замерзший младенец в руках у гражданки Литты
смотрит в наши края, загибаясь от крупной дрожи,
омываясь в купели на холоде вдругорядь - и
Петербург никогда не забудет о Ленинграде -
он бы лучше отправился к морю Скоша.
Но другие части, отмеченные на карте
убегают, скрываются, маскируются в боди-арте
атласа, и жалеют, что пал железный
занавес, что переплавлен в рельсы,
по которым следуют нити рейсов
внутрь туннеля, нанизавши на бездну бездну.