Вера, теряя край, перетекает в стужу.
Тело становится, высверлив в небе призму.
Лодочка в облаках качается как ненужный
Колокол двойника, вопреки трагизму.
Сиюминутный строй вопреки эпохе:
Тонкое "восвояси" сбережет и канет,
Растворясь в рассеяной утром плоти,
Маяча затылком и тряся боками.
Опередив на миг пограничье дыма:
Тумана, который и цветёт и пахнет,
Такси въезжает в весну незримо
Тепля подмышки и волосатый пах мне.
Чудное время: сказанное не вянет
И стремится попасть в черепа чудовищ,
Скользящих в параболиках Модильяни,
Тянущих волос с полозьев вдовий.
Всё таки странно: не стареть под лупой
В чудных очках, в которых меня искали.
И длинный надстрочник, безмерно грубый
Гонять по редакциям таких ристалищ
В которых "уже", подразумев "хотя бы",
"словно", "как будто", "вчера" и "здравствуй"
Штампует на конвейерах канделябры
Над которыми ни фатум ни рок невластны.