Строка дрожит
от изморози мёртвой,
февраль уснул
и видит
страшный сон,
как он в капель,
с купели первородной,
отчаянно
и трепетно влюблён!
Метелит вьюга,
люто!
Гладко стелет,
по выжженной от голода, земле,-
да жёстко спать
в изнеженной постели,
и холодно подумать
о тепле.
Кусается мороз сибирской лайкой
и силится от солнечных лучей,
понять,
как снегири с рябины, стайкой,
рискуют ополчиться на грачей.
Суровый год,
похоже високосный,
мне лапу ель, прощаясь, подаёт,
дрожит строка
от изморози мёртвой,
и сон февральский тает,
словно лёд...
Поёт капель псалмы царя Давида,
журчат ручьи молитву: „Отче Наш”,
а Масленицы чучело красиво,—
горит огнём, как жертвенный мираж.
Чурается небесная прохлада
земных стихов
и приземлённых дел,
Великий Пост —
великая отрада
и всех,
без исключения,
удел.
Волшебный сон
с чудесным Воскресением!
Пасхальный Благовест
во все колокола,
и сок берёзовый,
слезами волн весенних,
качает
золотые
купола!