В трехмерном пространстве комнаты
я четвертое измерение
я здесь провожу время
свое лучшее время
московское время
я гляжу на часы
когда-то у меня была родина
зато теперь у меня слава
в углу моей комнаты
стоит гигантский цветной рубин
каких нет ни в одной кунсткамере
когда-то на его месте был темп
но темп устарел
он черно-белый
в трехмерном пространстве
постоянно расширяется география
все больше предметов
говорят и поют не по-русски
некоторые откликаются
только на английские и японские имена
дома чувствую себя иностранцем
все больше островов на полках
остров сокровищ таинственный остров
остров свободы граничит
с архипелагом ГУЛАГ
в тоске по античности
выхожу на балкон с вилкой
ищу в бочке среди огурцов диогена
не нахожу
он снова ушел со своим фонарем
на дневное дежурство
голод гонит меня по направлению к северу
(также гонит иных в места потеплее
к тетке в глушь в саратов)
я иду как нансен как пири и как седов
наконец открываю север
чувствую вдохновенный запах
такой степной такой пошехонский такой
российский
недаром сохраняли холод
все электростанции советского союза
вдохновленный
я бегу к письменному столу
где меня ожидает колибри
с белым листиком в клюве
я трогаю перья
они блаженно скрипят
на белом листе
восходит первая черная звездочка
за окном медленно проплывает волга
в ней колышется тело известного критика
караул! помогите!
он выходит из волги
сети нашего лифта тащат его
он входит
вырывает из клюва колибри
лист и звездочку
пробегает очками
бросает –
черных звезд не бывает
надо быть ближе
даже в белых стихах
к нашей радужной жизни –
бросает
утопленник