И досталась от Бога на сотни дней
Голова мне моя бедовая!
Вроде мыслей забито помногу в ней,
Только все одно – непутевая!
Вроде взрослый муж, да должё'н я уж
Разбирать все тропы и походи.
Только вот беда – как себя не туж,
Лезу в пекло до самой копоти!
Говорил мне отец в ранней юности:
«Не играйся с огнём ты, парень!
Не закладывай душу по глупости,
Не дотягивай дел «до триарий»!»
Только я до конца не слушался,
И глядел все за край черной пропасти,
К рукояти меча приноравливался –
Чтоб ударом одним все сложности…
И игрался на воле я шашкою,
И дышалось свободней свободного!
А все вышло мне боком, промашкою,
И не стало на свете мне годного!
Наплевал на все смертные заповеди,
И топтал я кресты и распятия,
Пропускал все воскресные исповеди,
Проклиная кричащих проклятия!
И всё силу напрасно растрачивал,
На замах лихой, да удар с плеча –
Только саблю булатную стачивал
В четырех стенах без нужды мечась!
И бывало, немало выпрашивал,
Искры высекши о недвижим трон.
Да грехов тех потом не замаливал,
Все плевался я в колокольный звон…
А теперь беда – сабля-то тупа
И рука ослабела, держащая.
Голова ж моя, как в бреду, горяча,
Да видать, голова-то пропащая!
Вот стянули мне пояском в груди,
Чтоб дышалось как всем, а не вольнее!
И гляжу, в цепях все мои мечты –
Потому на душе-то так больно!
Не осталось мне, чую я нутром,
Ни свободы, ни ярких красок,
А стоять теперь прочим мне числом
На задворках холопей массы!
И виной всему – не кувшин с вином,
И не брага к обеду, медовая.
Виновата в том, чтоб ее свинцом,
Голова непутево-бедовая!