В твоей короне -
смарагд и сапфир.
В конюшне - пони
под хайлендерским пледом.
А в тронном зале -
званый пир на весь мир:
кого позвали.
кто пришел за ним следом.
Вискарь со льдом
или влага болот.
Потоп, Содом -
и не вздумай брыкаться!
Татарин в дом -
бабам куча хлопот.
Средь неба гром
пишет новые святцы.
И в каждом лике -
осознание сна.
На снежном пике -
искры светлого разума!
Теперь все вместе -
и пила, и сосна,
в эфире - "Вести"
про княжну Стеньки Разина.
В обнимку Цезарь
и Брут. Они пьют.
Плешивый цензор
декламирует Бродского.
Джон Леннон
с Чэпменом
обсуждают уют
тепла и тлена
неземного, неброского.
А Робеспьер -
всем братишкам пример, -
не в меру сер,
но косится на Моцарта!
На кой вам, херр,
бывший СССР?
Могильник вер,
лидер дОбычи оцета?
Куда вам дальше,
когда вы без ног,
без рук и даже
без предместья причинного?
Сидеть на месте! -
дан приказ на весь срок.
В руках у бестий -
тень ножа перочинного.
Король не умер!
За здорово живешь, -
служи, игумен,
за десертом заутреню!
Над нами - светоч.
Перед нами - дебош.
В нас - тишь да ветошь -
это мозг, но запудренный.
Так смейся, шут,
над пустым решетом!
В нем - смысл и жуть
промелькнувших столетий!
А гости ждут,
словно что-то потом
еще пожнут
из твоих междометий...
18.02.1997