1
Вернулся в деревню со службы солдат,
Снял крылья погон и созвездья наград.
Теперь бы костюмчик! Да где ж его взять?
— Сходи на толкучку, — промолвила мать.
Достала затянутый в узел платок,
Солдату платили за службу чуток.
И, занятый новой, житейскою думой,
Вошел он в толпу
с этой жгучею суммой.
Ревела, стонала, тряслась барахолка,
В подобье больного, голодного волка.
Тряпье, разномастное всюду тряпье —
Всё послевоенное горе-бытье.
— Костюмчик? Пожалуйста... Прямо на вас! —
И сыплется, сыплется ласка из глаз.
С зеленым отливом костюм-антрацит...
Другой покупатель уж рядом торчит,
Ну просто из рук вырывает пиджак.
— Новейший! С иголочки... — шепчет мастак.
— Я первый! — солдат «конкуренту» сказал.
Уходит к дельцам весь его капитал.
2
Бурлят, как ручьи, деревенские танцы.
Забыл наш солдат и траншеи, и танки.
В костюмчике новом, чернее смолы,
Несется по кругу,
и гнутся полы.
А рядом — красотка в сиянии ситца,
Как белая птица в полете, резвится.
На все голоса распевает гармонь,
И накрепко слиты с ладонью ладонь...
3
— Сынок...— голос матери утром чуть слышен.
А впрочем, ее этот голос излишен.
Не верит, не верит вояка-солдат:
Стоит перед мамой, весь черный до пят.
О, маме известны базарные штучки!
— Сынок, обманули тебя на толкучке.
Он выношен весь... Перекрашенный он!.. —
И хату прорезал отчаянья стон.
4
— Пойду на толкучку. Ты, гад, не уйдешь! —
А мама вздохнула: — Да разве найдешь?
Смирися с потерей... —
Но нет, не привык
С позиций своих отступать фронтовик.
Весь день он, толкаясь, чесал барахолку,
Как будто искал в стоге сена иголку.
Горело плечо — как тяжелый оброк,
Чудовищным грузом давил вещмешок.
5
Беда с нищетою зияют, как яма.
— А может, продать его все-таки, мама,
Хоть за половину... за четверть цены?
У мамы глаза тихой грусти полны.
— Нельзя, — еле слышно она прошептала
И влажные веки сомкнула устало.
— Меня обманули так зло! Почему
Положено честным быть мне одному?
6
И вновь на толкучке герой наш стоит,
Лицо его нервным румянцем горит.
О нет, не уйти, не уйти никуда
От немилосердных наплывов стыда.
Он гасит их шквалы, подобно скале:
Законное дело — базар на земле!
Товар налицо — покупатель, гляди...
А сердце, как маятник, ходит в груди.
И видит солдат, что к нему подошли
Горбатый старик, весь в дорожной пыли,
И парень кудрявый — краса деревень,
С лицом, лучезарным как солнечный день.
— Ну что, продаешь одежонку, сынок?
Костюмчик бы надо — вишь, вырос внучок! —
И, не дожидаясь ответа, спроста:
— Чернющий костюмчик-то — вот красота!
Да ты будешь первым промежду ребят,
Ну что же молчишь, Петя, — рад аль не рад?
Старик торопливо достал узелок.
«Такой, как у мамы, — стрельнуло в висок. —
Сейчас они купят. Уйдут. А потом...
Потом...»
С перекошенным яростью ртом —
За то, что обманутым будет старик,
За то, что унизил себя фронтовик —
Рванул наш герой
цвета угольной сажи
Предмет узаконенной купли-продажи
Из рук старика
и помчался домой.
А сзади неслось:
— Да куда ж ты, родной?..