Уж.
Детство моё озорное, где ты теперь? Лишь в воспоминаниях иногда возвращаюсь я к нему и долго не могу от него оторваться. Много историй спрятано за лесом лет, таких далёких и таких неоднозначных…
Жили мы в с родителями в двухкомнатной квартире на посёлке металлургического комбината, который примыкал с одной стороны к реке Воронеж, а с другой к сосновому лесу. Детство наше босоногое с братом Женькой проходило в этом сосновом, пропахшем смолой и дымами от комбината лесу, на реке да в гаражах, тогда ещё не таких многочисленных, как сегодня.
Дело было летней порой, когда каникулы освобождают нас от школьных забот и мы целыми днями напролёт предоставлены сами себе в компании таких же озорников-ребятишек. Домой наведывались только, чтобы в угоду маме, съесть хоть что-нибудь из того что она приготовила нам. Кто его ощущал тогда голод, ели лишь бы не ругали. А нас иногда и не только ругали… и было за что.
Кое как позавтракав с Женькой пошли мы однажды на улицу, где уже собралась компания : Колька, Витька и братья Петуховы. Все возбуждённо рассматривали банку, в которой свернувшись клубком, чернел своей блестящей чешуёй длинный извивающийся уж, не весь откуда взявшийся .Эта вездесущая братва нашла его между штабелей досок, где в школьное время мы прятали свои двоечные дневники, чтобы поменьше попадало от учителей и от родителей. Его жёлтая головка с блестящими чёрными глазками грустно высовывалась из банки, наспех прикрытой клочком газеты.
Носились мы с этой банкой полдня. Таскали ужа за хвост, размахивали над головой, даже пытались его запускать в воздух, в надежде, что он полетит... Полёты получались непродолжительными, поэтому вскоре он всем наскучил, но расставаться насовсем с ним никто не собирался. К вечеру встал вопрос: куда его девать до завтрашнего дня? После долгого обсуждения вероятности доброго отношения родителей к такой экзотике, пришли к выводу, что дома уж никому не нужен. Мы переглянулись с братом и это означало, что нам уж нравится и мы его забираем домой. Мальчишки сразу оживились, услышав о нашем решении. Сразу посыпались «квалифицированные» советы по содержанию и питанию пресмыкающегося. Кто рекомендовал посадить его в ведро или кастрюлю, кто расписывал меню из травы и хлебобулочных изделий, а кто с грустью смотрел на ужа и в душе завидовал нам с Женькой. Всем очень хотелось тоже взять его домой к себе, но строгость и непонимание родителями детского влечения к окружающей нас фауне останавливало это желание.
К вечеру потихоньку пробравшись в квартиру, старательно пряча за пазухой эту стеклянную банку, предусмотрительно закрытой пластиковой крышкой, во избежание побега, мы водрузили её на антресоль, куда не так часто заглядывали родители. Успокоившись и съев положенный нам ужин без остатка, отправились спать на свои кровати.
Утро началось как обычно. Куча детских забот не позволила даже хорошо поесть, как нас мать ни заставляла. Вырвавшись за порог дома, принялись выполнять наши самые необходимые дела. А какие дела в это время и в таком возрасте? Конечно же купание в реке, игры в мушкетёров в гаражах, да беготня по строящемуся кирпичному дому то друг за другом, то от сторожей.
Уж был добросовестно забыт на антресоли на добрых три дня. В воскресный день, когда солнце ещё не вылезло из-за сосновых вершин и крыш многоэтажных домов, мы потягивались сладко в утренней дрёме. Утро не предвещало ничего плохого. Но гроза у же собиралась, к нашему удивлению. "Миша, сказала мама отцу - чем это у на с пахнет в квартире?" Ты что, краску пролил или ацетоном что вытирал? Дышать невозможно! Отец, естественно, ничего не понимал о чём его спрашивают, но вскоре сам был озабочен этой проблемой не меньше мамы. И тут их взгляды дружно направились на нас, лежащих в кровати. Брат ухитрился сбежать в туалет, и оттуда прямиком к двери, собираясь улепётывать. Он уже понял в чём дело, и что нам придётся извиваться ужами, чтобы вымаливать себе прощение за очередное безобразие, учинённое нами три дня назад. Я тоже не долго сомневался: откуда исходит этот запах и поэтому старательно напяливал штаны на свои голые коленки.
Но самое страшное началось потом, когда мать, отыскав в антресоли ту злополучную банку, решила её открыть. Мгновенно по квартире разнеслась нестерпимая вонь, разлагающегося красавца ужика.
Проветривание комнат продолжалось в течение всего дня. Хорошего расположения к себе мы, естественно, не ждали. Ремень отца по десятку раз прошёлся вдоль наших бёдер и выше, подсказывая, как надо вести себя порядочным и воспитанным мальчикам.
01.02.2011г.