Не было ни звезды, ни волхвов, ни чуда. Была пещера, тёплое дыхание коров и овец и неизвестность. Назад вернуться нельзя, а впереди, в какую сторону ни пойдёшь - в никуда.
И пара-тройка пастухов, услышав плач младенца, пришли, принесли крынку молока, краюшку хлеба да кусок домашнего сыра. Да может какой бесприютный путник пригрелся у последних догорающих угольков костра.
А потом человечество распяло своего Бога и в извинение сочинило волхвов с богатыми дарами и прочую мишуру. Иисус погиб и воскрес, а грехи людские остались. Человечество не изменилось ни на грош, в трущобах ещё страшней и жальче библейского вертепа рождаются младенцы, которые не то что до креста - до первого своего робкого лепета могут не дожить...А толпа по-прежнему ждёт очередную жертву.
И богов своих человек по-прежнему рисует по своему образу и подобию. Разве случайно воинственный Кавказ особо почитает Святого Георгия - святого-воина, а католическая Европа, насквозь гуманистическая - Марию с её великим и трагическим материнством? Неспроста вечно ожидающему новой, счастливой жизни "свыше" русскому человеку мил и близок Николай Чудотворец.
Вот и говорите после всего этого, что Бог един. Как не будет никогда единства наций, государств, так не будет и единства Бога. И дело тут даже не в том, кому молиться, и по какому календарю поститься. Даже в одной религии различия порой бывают разительны - в зависимости от национальных традиций, климата, да ещё бог знает от чего...
Только у тех, кому уже нечего терять и некуда податься, Бог действительно един, и Бог этот - тот самый, в которого веровало и Святое семейство в ту ночь в вертепе и много ночей после, во время своих скитаний, тот, в кого верят и поныне все бесприютные; это сама жизнь и радость скудного ужина, крова над головой и чудо нового дня. Бог един, и имя ему Любовь.