ПОВЕСТЬ ДЕСЯТАЯ
ДЖАФФАР
ПРИЗРАК
Какую жуткую услугу
Анике кто-то оказал, –
Он ближе оказался к другу,
И раньше, чем предполагал.
И он был в том же подземелье,
Куда его приволокли
Совсем без чувств, – удар, паденье
На время разум унесли.
Он попытался встать и рухнул, –
Тут всё: и рана разошлась,
И от ударов всё распухло,
И еле-еле видел глаз.
Вокруг ни звуков, ни движенья
И вдруг, как будто из стены,
Бесшумно вышло привиденье, –
Любому были бы ясны
Его намеренья прекрасно:
Спаситель прятать бы не стал
Своё лицо под тёмной маской,
В руке бы не сверкала сталь.
И взгляд, – ни жалости, ни боли,
И не смертельного врага:
Презрительный, самодовольный, –
Взгляд господина на раба.
Не скрыть и ненависть под маской –
Злодея выдали глаза,
А их Аника помнил ясно
И Бека в призраке узнал.
Вот, кто в крови не захлебнётся,
Не дрогнет и его рука,
А уж она не промахнётся,
Чего яснее, – смерть близка.
Внезапно что-то изменилось:
Уже не смерть, – невольный страх
И даже ужас отразились
В уже не призрака глазах,
Когда он встал совсем уж рядом,
И, наклонившись, посмотрел
В глаза Аники страшным взглядом;
Он так убить его хотел,
Но почему-то не решался
Последний нанести удар, –
Возможно, этим он лишался
Чего-то в жизни навсегда!
И Бек свой меч отправил в ножны,
Ещё раз, пристально, взглянул
И, повернувшись, осторожно
В невидимую дверь шагнул.
Тяжёлым было испытанье.
Что Чёрный Бек в его глазах
Хотел увидеть? Содроганье?
Мольбу? Покорность? Злобу? Страх?
А что мог видеть кроме боли,
Попытки через силу встать.
Что смертный час встречает воин,
А не презренный жалкий тать.
ЭЛЬМИРА
А дальше потянулось время.
От жажды, голода и ран,
Гнилого духа подземелья
Аника снова умирал.
Он так ослаб, что редко бредил,
А чаще мертвецом лежал,
То близко-близко был от смерти,
То дальше чуть, но избежал.
И всё же дикие качели
От просветления ума
К почти безумию сумели
Запутать так, что он едва
Мог различить вино и воду,
Понять где радость, где беда,
Сравнить неволю и свободу,
Да просто думать. И, когда
Очнулся он на мягком ложе,
А чья-то нежная рука
Ему поглаживала кожу,
Не сомневался, что слегка,
Но разум всё же повредился,
Хотя и может рассуждать
О том, не сон ли это снится,
И глаз решил не открывать,
Пока сомнений не развеет.
Но разве можно обмануть
Того, кто искренне жалеет, –
Боится сон его спугнуть.
Прикосновение пропало,
Но ненадолго и питьё
Рука её уже давала.
Но кто она? Узнать её,
Взглянув, труда не представляло,
Как отличить, где день, где ночь, –
Над ним, и это удивляло,
Склонилась Эль-Гарея дочь.
Но он же видел, как сурово
Её злодеи стерегли,
А тут она жива, здорова,
Одна, без стражи, перед ним.
Уже ли беды миновали,
И мимо пронеслась гроза,
Но нет, по-прежнему стояли
И грусть, и боль в её глазах.
И даже то, что он очнулся
Благодаря её мольбам,
Её заботам, не вернулся
Живой огонь её очам.
Один лишь раз она смутилась
И стала поправлять наряд,
Когда случайно уловила
Нескромный, но влюблённый взгляд.
А никуда его не спрятать,
Как сердце не унять в груди,
Когда небесное созданье
Не где-то там, а тут сидит.
Душа сама воспламенилась
И не заменит сила чар
Того, что в ней рекой разлилось,
Когда проснулся этот дар.
Потом, потом восторги тела,
Когда насытится душа
Прикосновением несмелым
Души с душою, не дыша.
Заботой нежной окружённый,
Аника полностью окреп
И чаще думал напряжённо,
Что здесь случилось, где же Бек?
Ему помочь могла Эльмира,
Дочь Эль-Гарея, но она
Была скромна и молчалива,
Сама беседу не вела,
В ответ смущённо улыбалась,
А на вопросы об отце,
О Беке, сразу замыкалась,
Страх отражался на лице,
Взгляд становился отрешённым,
Блеск пропадал в её глазах,
А свет их словно отражённым,
Размытым в спрятанных слезах.
А то, что Бек и есть правитель
И он же чародей Джаффар,
Не рассказать, а подтвердить ей
Не нужен был особый дар.
Но постепенно привыкая
К его любви и доброте,
А больше сердцу доверяя,
Она открыла тайны те,
Что по наивности скрывала,
Считая, что они бедой,
Сорви с них тайны покрывало,
Ему, отцу и ей самой,
Причём ужасной, обернутся.
Но что известно было ей?
Годам и памяти вернутся
Пришлось назад, когда злодей
Считался другом Эль-Гарея,
А ей, боясь монаха, мать
Кольцо подвесила на шею
С цепочкой тонкой и скрывать
Его велела от Джаффара, –
Свою дочурку сберегла,
А без него сама пропала, –
От яда, видимо, слегла.
Кольцо волшебным оказалось
И мысли тайные скрывать
От чародея помогало,
А так бы ей не миновать
Жестокой мести от злодея
За то, что помогла бежать
Отцу из мрака подземелья
И не дала его догнать,
Печальным видом отдаляя
Тот страшный час, когда Джаффар
Мог заподозрить всё, не зная,
Что Эль-Гарей уже бежал.
Но это было лишь начало,
Прошло ещё немало лет,
Где Эль-Гарей, она не знала,
Но и Джаффар не знал ответ.
ТАЙНА ВИЗИРЯ
И вот однажды в тронном зале,
Шаги услышала она,
(Ни с кем встречаться не желая,
Эльмира в кресле у окна
Частенько пряталась-таилась),
Спустя немного сам Джаффар
Вошёл туда, и тут случилось
Чего и он не ожидал.
В окно громадный чёрный ворон
С противным криком залетел,
Чуть покружил и перед троном,
Перед Джаффаром, нагло сел
И каркнул громко, что есть силы, –
Прозрачный воздух стал густеть
И в этой дымке появилась
Старуха, страшная как смерть.
<Не ждал, Джаффар>, – она сказала
И дальше продолжала речь.
Эльмира что-то понимала,
Но пользы не могла извлечь.
Из слов старухи выходило,
Что привело её к нему
Стремленье к миру и сводила
Весь разговор она к тому,
Что о содеянном жалеет
И в ссоре с ним не видит прок,
А может путь ускорить к цели,
Но, чтобы он и ей помог
Осуществить её желанье, –
Отмстить, – похитил у неё
Всю силу и чудесный камень
Какой-то Ника, и идёт
Он по пустыне с караваном,
Но весь секрет, что не один, –
С ним тот, кто нужен так Джаффару, –
Князь Эль-Гарей, и случай им
Судьба представила прекрасный,–
Одним ударом всё решить,
Не тратя время понапрасну
И сил, но лучше поспешить.
Джаффар тотчас же удалился
И в замке не был два-три дня,
Потом взбешённым возвратился,
Анику-воина кляня.
В бессильной злобе он метался,
Когда о чём-то узнавал,
Как только ворон появлялся.
Но вот однажды тот пропал,
Что беспокоило сначала,
Потом тревожило его,
Но нет святого для Джаффара,
Забыл он быстро про него,
Как обо всём другом на свете,
Когда к нему в один из дней
Попал в расставленные сети
Отец Эльмиры, Эль-Гарей.
Но радость та была недолгой,
И с каждым днём его лицо
Всё больше искривлялось злобой,
Глаза сверкали, – ей с отцом
Грозило участью ужасной, –
Она предчувствовала день,
Когда волнения напрасны
И ясно видишь смерти тень.
И вдруг всё снова изменилось,
Джаффара мрачное лицо
Злорадством тайным осветилось,
Он позабыл покой и сон;
И эта перемена планов,
И новый бешеный запал
Случился, как она узнала,
Когда Аника в плен попал.
Чего-то чародей добился,
Наверное, найти сумел
То, что искал, и в путь пустился
Туда, куда никто не смел.
Но возвратился туча тучей,
И неудачу он связал
С людьми, которых сам же мучил,
И первым делом приказал
Закрыть все двери подземелья
И к ним не только подходить,
Но чтоб и думать не посмели
Несчастных узников кормить.
Неделю зверем он метался,
И поплатился животом
Тот, кто к несчастью попадался
Ему под руку, но потом
Джаффар опять в себе замкнулся,
Но к тёмным силам не взывал
И к чёрным книгам не вернулся,
А в размышленьях пребывал
И что-то новое задумал:
На это ложе, в этот зал,
Без лишней суеты и шума
Перенести он приказал
Едва живого человека,
Но за леченье взялся сам,
Поскольку их придворный лекарь
Не мог, – не делал чудеса.
А он достал сосуд хрустальный
Семь капель в рот Анике влил,
Да и гноящиеся раны
Едва ль не каплей промочил.
Затем исчез, не как обычно,
Оставив стражу у дверей,
А только слуг, вполне привычных,
Давно служивших при дворе.
Но страх её не покидает,
Обоих их несчастье ждёт:
Колдун чего-то выжидает,
Но час его вот-вот пробьёт.
НЕИЗВЕСТНОСТЬ
А то, что в замке зло витает
И беды страшные гроза
Над ними в тучи собирает,
Аника чувствовал и сам.
Но как спасти от них Эльмиру,
Её отца, пока палач
Не приложил свою секиру,
Не расстелил свой красный плащ.
Опередить бы зло с ударом,
Но он и сам ещё в плену,
Чудесный камень у Джаффара,
На что надеяться ему?
На провидение? На чудо?
Но первым рок нанёс удар,
Из ничего, из ниоткуда
Вдруг рядом с ним возник Джаффар!
Не обладая даром свыше,
Аника видел по глазам,
Что чародей всё видел, слышал,
И что их ждёт, конечно, знал.
Вот и пришла пора развязки,
И ожидаемой, и нет.
Так что ж, светлее станут краски
Или кровавый брызнет свет?
Ответ же был невероятным.
Джаффар Анику удивил.
Он не был резким, неприятным,
Лицо презреньем не кривил,
Не подавлял ужасным взглядом
И злобы в нём не проявил,
Внезапно появившись рядом,
А мирно вдруг заговорил:
<Ты прав и ты права, Эльмира!
Я маг, волшебник, чародей!
Во всех концах земного мира
Нет никого меня сильней!
Мне духи гор и вод подвластны,
В моих руках все силы зла,
Добро, любовь мне не опасны,
А сила дружбы мне смешна.
Людей я просто презираю!
Кто может стать моим врагом?
Хочу – и смерть я посылаю,
Хочу – и делаю рабом.
Хочу сгноить – сажаю в яму,
Хочу казнить – и мой палач
Отрубит головы упрямым!
Меня не тронет детский плач,
Ни слёзы вдов, ни их рыданья,
Ни причитанье стариков, –
На всех я цепи надеваю.
Кто избежит моих оков?
Кого я силой не сломаю,
В ком гордый дух горит огнём,
Того я разума лишаю,
И нет печали мне о нём.
Я мог бы безраздельно править
Не этой маленькой страной,
А подчиниться мне заставить
Всех повелителей иной.
Я мог бы в роскоши купаться
И в наслаждениях тонуть,
Всего, что хочешь, добиваться,
Но я не этот выбрал путь.
Не для того я тайны мира
И тайны духов изучал:
Чтоб стать злодеем, стать вампиром,
Не стоит грезить по ночам.
Другой я цели добивался,
И цель казалась по плечу,
Но, оказалось, ошибался,
И, пусть не в пропасть я лечу,
Но рухнули мои надежды.
Но я об этом не тужу,
Мир для меня уже не прежний,
Я стал другим и ухожу.
Не потому, что ненавижу,
Я мог бы уничтожить всех,
Кого с собою рядом вижу,
И ты, Аника, среди тех,
Кого бы первым сжил со свету,
Но ты звено в судьбе моей,
Причину ненависти этой
Тебе раскроет Эль-Гарей,
Хотя не думаю, что скоро.
А ты, Эльмира не дрожи,
Ты не предмет для разговора,
Иди к отцу, пока он жив.
Он больше требует вниманья
Чем мы с Аникой, – твой уход,
Твоя любовь, твоё желанье
Спасти его дадут свой плод>.
<Но и на мне остались раны,
И это правда, без прикрас>, –
Продолжил он, – <и, как ни странно,
Теперь и я нуждаюсь в вас.
Я знаю, в этом есть сомненье,
Его мне надо разрешить,
Отбросив массу возражений,
Какие могут изложить
Эльмира вместе с Эль-Гареем
И те, кто мне служил за страх,
И обвинит, уж тут поверь мне,
Во всех немыслимых грехах.
Мне ничего не остаётся,
Как рассказать начистоту,
Зачем я здесь, о чём неймётся,
И этим подвести черту>.