В сердцевину попавшее тесто
подойдёт на глазах властелина,
бесконечно меняя насесты,
надувая бока каолином.
Вырываясь из рук осторожных,
халахуп нежно глину закружит,
и ладони, шагреневой кожей,
зададут глубину полукружьям.
А в печи распалённой, живучей
закалится характер искомый,
оградив от напасти падучей
терапией горячих уколов.
Снова утро, и тёплые руки
приобнимут движеньем коротким
и насыплют, как давней подруге,
паучков тёмно-серых щепотку.
Под напором струи горяченной
захрустят, зашипят, забалуют,
подплывая к границе вселенной,
чтоб увидеть момент поцелуя…