Меня огорчают не написанные тобой стихи
(ты ведь многое мог бы выплюнуть из себя)
неумелые рифмы лепятся косо, льнут друг другу - с виноватой робостью.
как будто боятся удара, как будто стыдятся того, что существуют.
только не существуют.
одни - застрявают у тебя в горле, встают комом, не дают дышать, не дают кричать.
другие - остаются в уголках губ. только поэтому ты улыбаешься.
третьи - вырываются наружу слишком резко, так громко, что закладывает уши.
и разбиваются. в землю. в пол. в грязь. в снег.
я топчу их ногами.
Меня злят не написанные тобой стихи
(ты ведь только укутываешь их прозой)
рваные смешки, сбитые ритмы, наглые взгляды.
с целью - задеть. с целью - навылет. а - нет.
мимо, в сторону, не попадают. и думаешь уже, глядя на тщетные попытки твоих дрожащих рук сжаться в кулаки:
"Господи, да стреляй уже. Хоть волос, а вырви. Хоть оцарапай. Или себе к виску приставь. У меня ведь тоже есть огнестрельное. Я пожалею, я не промажу, я избавлю. Только оцарапай - и с глаз - долой."
непроизнесённые слова выливаются из глаз медленно, аккуратно, по давно заданному маршруту.
ты их видишь!
тебе становится так пронзительно страшно, что промахиваешься ещё раз, чертыхаешься, бросаешь треклятый в стену, глядишь на мои руки, а они - не дрожат. и в них - заряженный.
и молишься, страстно, искренне молишься о том, чтобы в воздух.
Меня беспокоят не написанные тобой стихи
(вместо сердца - набитый под завязку мусорный мешок)
может быть, лопнет с первым новым окурком. разорвёшься. и искалеченный сползёшь слизкой жижей к моим ногам. испачкаешь мне подошву.
мусор надо своевременно вычищать. от пыли горят машины.
в ожидании уборщицы прошла пара вечностей.
в тебя намусорили. насорили. тебя испачкали. и тебе понравилось.
только отбросы имеют свойство гнить.
и ты прогнил.
не написав ни одного стихотворения