Дорогой читатель! Предлагаю твоему вниманию притчу-сказку крупнейшего мыслителя арабо-мусульманского средневековья персидского происхождения Абу-Хамида ал-Газали (1058-1111), которая произвела на меня огромное впечатление. Её смысл начитает раскрываться там, где обычно все сказки уже заканчиваются. Потому советую вам запастись терпением и дочитать сказку до конца, не жалея времени, как и я не пожалела его для того, чтобы вы смогли насладиться чтением вместе со мной.
(Абу Хамид Ал-Газали. Воскрешение наук о вере (ихйа’ ‘улум ад-дин) / пер. с араб. В.В.Наумкина. – М.: 1980.)
Итак, некто взирающий в окно света божественного сказал бумаге, увидя ее почерневшей в чернилах: «Лицо твое было прежде белым и блестело, а сейчас на нем появилась чернота. В чем причина этого, если ты не очернила лицо свое?
Бумага ответила: «Ты несправедлив ко мне. Я не очернила лица своего. Спроси об этом чернила. Они были собраны в своей чернильнице, которая была их домом, их постоянным местом. Они покинули свой дом и пролились па мое лицо насильственно».
Вопрошающий сказал: «Ты права». Затем он спросил об этом чернила, и те ответили: «Ты несправедлив к вам. Мы жили спокойно в своей чернильнице и решили не выходить на нее. Но перо своим гнусным острием напало на нас, похитило вас из нашего дома, заставило покинуть нашу страну, нарушило нашу целостность и стало расточать нас, как ты видишь, на том белом листе. И не нас об этом надо спрашивать».
«Вы правы», – сказал тот, кто спрашивал. И опросил он перо о причине его насилия и похищения им чернил ив их дома. То ответило: «Спроси руки и пальцы». Я было лишь тростником, росшим на берегу реки, и спокойно пробивалось среди зелени деревьев. Но вдруг появилась рука с ножом, взрезала мою кожицу, разорвала мою одежду, лишила меня моей основы, разделила мои волокла, затем заострила меня, расщепила головку и погрузила в горькие чернила. Она держит меня за верхнюю часть, заставляя двигаться. Своим вопросом и упреком ты просыпал соль на мои раны. Оставь же меня и спроси того, кто погубил, меня».
«Ты право», – сказал человек и спросил руку о ее насилии над пером. Рука отвечала: «Разве я что-нибудь представляю собой, кроме плоти и крови? Где же ты видел мясо, совершающее насилие или движущееся само по себе? Я в подчинении наездника, оседлавшего меня, который, говорят, имеет силу и могущество, он подгоняет меня и ездит на мне в различные места земли. Разве ты не видел, что ни земля, ни камень, ни дерево не преступают своих мест и сами не двигаются, если их не оседлают подобные же сильные и сокрушающие наездники? Разве ты не видел рук мертвецов, которые точно так же, как и я, состоят из плоти, костей и крови? Мертвая рука никак не может обращаться с пером. Так же и я не имею никакого отношения к перу. Поэтому спроси о моем деле силу, мной управляющую, ведь мой ездок ведет меня, как ему нужно».
«Ты права», – сказал человек и спросил ту силу, почему она так использует руку и так часто ее использует. Она ответила: «Оставь порицать меня и мое обращение с рукой. Сколь¬ких упрекающих упрекают и сколько упрекаемых невиновно! Как же ты не мог разобраться в моем деле, подумав, что я совершаю насилие над рукой, оседлав ее?! Ведь и до начала движения я владела ею, но я ею не двигала и не принуждала к движению; я спокойно спала, так что некоторые даже поду¬мали про меня, что я мертва или меня вообще нет, ведь я не двигалась и не двигала ничем, пока не пришел некто, побеспокоивший меня и притеснивший, заставив сделать то, что ты видишь. Я обладала лишь силой, чтобы помочь ему, но силы противостоять ему у меня не было. Имя ему - воля. Я знаю ее только по ее имени и по ее нападению, так как она вывела меня из пучины сна и толкнула на то, чего я могла бы вполне избежать, оставь она меня в покое».
«Ты права, – сказал человек и спросил волю: – Что заставило тебя напасть на эту спокойную спящую силу, заста¬вить ее что-то приводить в движение? Почему ты не могла избежать насилия над ней?»
Воля сказала: «Не спеши. Возможно, ты найдешь мне оправдание и зря меня упрекаешь. Я не сама поднялась, а меня подняли. Я не сама пришла, а меня прислал своим решительным приказом несокрушимый повелитель. До его прихода я находилась в состоянии покоя, но в самое сердце мое явился посланец знания и языком разума потребовал силу, и я заставила ее подчиниться. Я несчастна, ибо подчиняюсь насилию знания я разума. Я не знаю, зачем меня поднимут, чему я буду подчинена и что принуждена буду делать. Я только знаю, что я неприкосновенна и спокойна до тех пор, пока не явится этот всесильный пришелец. И я очнусь для него и буду полностью повиноваться ему. Каким бы ни был его приказ, у меня нет сил противиться. И всю жизнь мою так: когда он сам растерян и колеблется в решении своем, я сплю, но сплю в ожидании его решения; как только он примет решение, я пробуждаюсь, чтобы подчиниться и заставить силу выполнить его. Спроси же обо всем знание и оставь меня со своими упреками.
«Ты права», — сказал человек. И направился к знанию, разуму и сердцу, упрекая их за то, что они подняли волю и принудили ее пробудить силу.
Разум сказал: «Я лишь светильник. Сам я не горю, меня зажигают».
Сердце сказало: «Я лишь дощечка и сама не раскрадываюсь, меня кладут».
И сказало знание: «Я же рисунок, вычерченный на белизне дощечки сердца при свете светильника разума. Но само я не чертило, а пластинка долгое время была пустой без меня. Спроси лучше обо мне перо, ведь только пером может быть прочерчена линия».
Тут быт сбит с толку вопрошающий. Ответ этот не убедил его, и он сказал: «Какую усталость перенес я на этом пути! Во сколько мест заходил я, но каждый, к кому я подходил, чтобы узнать у него суть дела, отсылал меня к другому. Я добр душой и неустанно ходил от одного к другому, каждый раз как слышал речь, понятную моему сердцу, и находил доводы, оправдывающие неспособность ответить на мой вопрос. Но я вовсе не понимаю твоего ответа: «Я линия и рисунок, меня вычертило перо». Я знаю только одно перо – из тростника, одну дощечку – из металла или дерева, я знаю только те линии, которые прочерчены чернилами, и только тот светильник, в котором горит огонь. Здесь, в этом месте, я слышу о дощечке, светильнике, линии и пере, однако не вижу ни того, ни другого. Я слышу грохот жерновов, но не вижу мель¬ницы».
Тогда знание сказало: «Если ты веришь тому, что говоришь, то невелик твой груз, и провианта маловато, я суденышко утло. Знай же, что на пути, по которому ты пошел, много погубителей, и лучше уж тебе отправиться восвояси и бросить то, во что ты ввязался. Это не для тебя, оставь же все. Ведь успех сопутствует тому, кто на него способен. Если же ты хочешь довести дело до конца, то не бойся пострадать и послушай.
Знай, что на этом пути три мира. Мир явного и осязаемого – первый из них. Бумага, чернила, перо и рука принадлежат этому миру. Эти пристанища ты преодолел с легкостью. Второй мир – мир сверхчувственного и скрытого. Этот мир лежит в конце пути. Перейдя меня, ты как раз попадешь в его пристанища. Чреватый многочисленными опасностями, мир этот насыщен неприступными вершинами и бездонными морями. Я не знаю, как ты уцелеешь в нем? Третий мир – мир духовного, который находится между миром явного и осязаемого и миром сверхчувственного и скрытого. Ты уже преодолел три его пристанища: первое – сила, затем - воля и, наконец, знание. Этот мир является связующим звеном между другими мирами потому, что пути мира явного легче его путей, а пути мора скрытого сложите.
Мир духовного, лежащий между двумя мирами, напоминает судно, движущееся между землей и водой. Оно не охвачено всеволнующейся водой, но и не находятся в пределах спокойной, безмятежной земли. Каждый, кто идет по земле, идет в мире явного и осязаемого. Но если он ощутит такой прилив сил, что сможет плыть на судне, он станет подобен идущему в мире духовного. Если же он достигнет того, что пойдет по воде без помощи судна, он будет неколебимо шествовать в мире скрытого. Если ты не способен ходить по воде – уходи. Ты уже преодолел землю и оставил судно; в твоих руках не осталось ничего, кроме прозрачной воды. Преддверие мира скрытого и сверхчувственного – видение пера, которым знание пишет на пластине сердца, и получение истинного знания, которое поможет тебе идти по воде. Разве ты не слышал, что Пророк, да пребудут на нем благословение и благодать Аллаха, когда ему рассказали об ‘Исе, мир ему, что тот шел по воде, сказал: «Если бы он еще более преуспел в истинном познании, он пошел бы до воздуху».
Тогда отвечал спрашивающий путник: «Я в недоумении, что же мне делать. В сердце мое проник страх после твоих описаний опасностей пути. Я не знаю, могу ли я преодолеть все препятствия, о которых ты мне поведал, или пет. Есть ли признак, по которому я могу это знать?»
«Да. Напряги зрение и сосредоточь на мне свет очей твоих и зрачков их. Если перед тобой предстанет перо, которым я пишу на дощечке сердца, то похоже, что ты можешь быть странником на этом пути. Ведь перо это показывается каждому, кто вышел из мира духовного и постучался у ворот мира потустороннего и скрытого. Разве ты не знаешь, что и Пророку, да пребудет с ним благословение и благодать Аллаха, вначале открылось перо? Ведь на него снизошло: «Читай! И Господь твой щедрейший, который научил калачом, научил человека тому, чего он не знал» [ХСVI, 3-51];
И скапал путник: «Теперь я прозрел и уста Всевышнего стали зрачком моим. Я не вижу ни тростника, ни деревяшки, и я не знаю никакого пера, кроме э т о г о».
Знание же сказало: «Ты отдалил от себя корм, который был уже под ногами. Разве ты слышал когда-нибудь, чтобы обстановка дома уподоблялась его хозяину? Разве не знаешь ты, что личность Всевышнего не подобна всем другим личностям? Также и руки Его не подобны рукам, и перо Его не подобно перьям, и речь Его не подобна любой другой речи, и начертанное Им не подобно другим линиям. Все это дела небесные из мира потустороннего. Личность Всевышнего во имеет тела и не имеет места в отличие от других, десница Его не есть плоть и кровь в отличив от всех рук, и перо Его не из тростника, и скрижаль Его не из дерева, и речь Его не из звуков и слов, и написанное Им не цифры и знаки, и чернила Его не краска и не сок чернильного ореха. Если ты не видишь всего этого именно таким образом, то я могу считать тебя разве что гермафродитом болтающимся между мужественностью обезличивания (Аллаха) и женственностью уподобления, не примыкающим ни к тому, ни к другому, Как же ты лишил личность и атрибуты Всевышнего тела и его атрибутов, выхолостил речь Его, лишив ее смысла звуков и слов, и начал сомневаться уже в Его деснице, Его пере, скрижали и начертанном? Если ты понимаешь речение Пророка, да пребудут с ним благословение и благодать Аллаха: «Аллах создал Адама по подобию своему» – в прямом смысле, как это можно представить зрением, то будь до конца уподобляющим, как сказано: «Будь полноценным иудеем, а если нет, то не играй с Торой». Если же ты понял из этого, что речь идет о внутреннем подобии, которое можно понять разумом, но нельзя видеть глазами, будь настоящим обезличивающим, мужественным почитателем и иди предназначенным потеем, ведь ты складка в священной долине.
И прислушайся тайной сердца своего к тому, что его вдохновляет. Возможно, на огне найдешь ты верный путь. Возможно, из-за тайны Престола ты будешь позван так же, как был позван Муса: «Я призываю тебя».
Когда путник услышал от знания эти слова, он сразу почувствовал ограниченность свою, почувствовал, что он герма¬фродит между уподобляющими и обезличивающими. И возго¬релось сердце его пламенем от неистовства гнева его на самого себя, когда проник он взором в свое уродство. До этого елей светоча сердца его едва тлел, хоть и не касался его пламень. Но вот дохнуло на него споим пылом знание, и елей вспыхнул. И наложился огонь на огонь. Знание сказало ему: «Воспользуйся же такой возможностью и открой глаза. Возможно, ты на огне найдешь верный путь» Он воззрел, и вдруг взору его открылось Божественное Перо. Оно оказалось таким, каким описало его знание, лишенным атрибутов: не из дерева, не из тростника, без головки и без кончика оперения. Оно неустанно пишет по сердцам всех людей различные виды знания. И как будто в каждом сердце есть у него головка, хотя и нет ее у него. Подивился путник и сказал: «Да, друг-знание, Всевышний вознаградил меня благом, я вижу истинность всех описаний этого пера, вижу его не таким, как все перья». С этим он покинул знание, поблагодарив его, и сказал: «Мое пребывание у тебя и мои искании затянулись. Я решил отправиться к господину знания и спросить его о нем».
И он отправился к нему и сказал: «Послушай, перо. Почему ты все время вычерчиваешь в сердцах людей такое знание, которым заставляешь волю подчинить себе силу, чтобы та воздействовала на ей подвластное?»
Перо ответило: «Ты что же, забыл то, что видел в мире яв¬ного и осязаемого, и то, что услышал из ответа пера? Ведь ты спросил его, и оно отослало тебя к руке». – «Нет, я не забыл этого», – ответил путник. «Так мой ответ будет точно таким же, как ответ этого пера». – «Но как же, ведь ты не такое, как оно?!» – «Разве ты не слышал, - молвило перо, – что Аллах создал Адама по своему подобию?» – «Да, я слышал об этом» – «Тогда и спрашивай о моем деле ту, что называется правой рукой правителя. Она держит меня, поворачивает; я подчинено ей, и меня принуждают. В смысле принуждения нет никакой разницы между божественным и человеческим пером. Разница только в том, видим ли дик его».
Путник спросил: «А кто же правая рука правителя?» – «Ты не слыхал, – сказало перо» – что говорил Всевышний: «И небеса скручены Его десницей» [ХХХIХ, 67]?» – «Слыхал», – «Перья также в Его деснице, она ими и двигает».
И отправился путник от пера к Деснице. Когда он увидел её, она оказалась еще более удивительной, чем чудесное перо. Невозможно описать или объяснить даже немногое из этих чудес, многочисленные тома не вместят и десятую десятой из описаний, В общем, это была Десница не как все десницы, рука не как все руки, пальцы не как все пальцы. Путник увидел двигающееся перо, зажатое в деснице, и открылось ему его оправдание. Он спросил десницу о деле ее и о том, почему она двигает пером. Та сказала: «Мой ответ будет повторением того, что ты слышал в мире явного. Я отошлю тебя к силе. Ведь рука эта не имеет силы сама по себе. Ею неизбежно управляет сила».
И путник отправился в Мир Силы. Тут он увидел такие чудеса, что все виденное им прежде показалось ему презренным а жалким. Он спросил силу, почему она управляет рукой. Сила ответила: «Я лить атрибут. Спроси того, кто владеет им, Могущего. Ведь надо опираться на субстанцию, а не на атрибуты».
При этом пошатнулся путник и еле осмелился пошевелить языком, чтобы задать вопрос. Но вдруг услышал он твердое речение, обращенное к нему из-за покрова Тайны: «Его не спрашивают о том, что Он делает, эго их спрашивают».
В страхе перед Присутствием он упал в обморок, как громом пораженный. Придя в себя от глубокого обморока, он сказал: «О Прославленный! Нет никого более величественного, чем Ты! Я пришел к Тебе, полагаясь на Тебя, веруя, что Ты Властитель-Исполин, Единственный и Всесокрушающий. Я боюсь только Тебя, смиряюсь в просьбе только перед Тобой. Я заклинаю только об одном: чтобы Ты избавил меня от наказания и сменил гнев на милость. Я могу лишь просить Тебя, молиться Тебе и просить милости от рук Твоих. Я говорю: расширь грудь мою, чтобы я познал Тебя, и развяжи язык мой, чтобы я восславил Тебя».
Тут из-за Покрова воззвало к нему: «Ты должен жаждать прославления в превозношения Владыки пророков. Обре¬тись же к Нему: что даст Он тебе, возьми то, что воспретит, откажись от того, что скажет, то повторяй».
И он в этом Присутствии не сказал более чем: «О Прославленный! Не могу так восхвалить Тебя, как восславил себя Ты сам». Затем он сказал: «Господин мой! Если у языка моего нет смелости, чтобы восславить Тебя, то разве нет в сердце моем страстного желания познать Тебя?»
И воззвало к нему: «Ты должен подняться до правдивых, Возвращайся же к главному наиправдивейшему и следуй ему. Друзья Владыки пророков как светила: какому бы из них вы ни следовали, вы пойдете верным путем. Разве ты не слышал сказанного: «Не достичь познаваемого – значит познать»? Так хватит же с тебя этой доли нашего присутствия, С тебя достаточно уже познания того, что ты лишен Присутствия, не можешь видеть его Блеска и Величия».
С этим возвратился путник и извинился за свой вопросы и упреки, так сказав руке, перу, знанию, воле, силе и тому, что следует за ней: «Примите мои извинения. Я был словно несмышленый младенец, когда пришел в эту страну. Но каж¬дой новоприбывший удивляется. И мой упрек вам был лишь следствием ограниченности и невежества. Теперь для меня стало ясным ваше оправдание. Мне открылось, что единственно, кто владеет всеми мирами, Силой и Могуществом, — это Единственный и Всесокрушающий. Вы же лишь игрушки в руках Могущества, которым Он распоряжается, зажав в Своей Деснице. Он первый и последний и тайный и явный».
Когда он произнес эти слова в мире явного и осязаемого, сокрылся смысл сказанного им и он был спрошен: «Как можно быть и первым и последним, ведь это два противоположных атрибута? Как можно быть и тайным и явным, ведь одно не равняется другому, тайное не явно?»
Путник ответил: «Он первый по отношению ко всем созда¬ниям, так как все проистекло из Него по порядку, одно за другим, и Он последний по отношению к движению идущих к нему.
Они постоянно возвышаются от одного пристанища к другому, пока это не завершится в конце концов тем Присутствием. Это конец пути. Итак, Он последний в видении, первый в создании. Он тайный по отношению к живущим в мире явного свидетельства, которые хотят познать его пятью органами чувств, и Он же явный но отношению к тем, кто ищет Его с помощью Светильника, возгоревшегося в их сердцах, внутренним разумом, устремленным в мир скрытого».