Всегда и у всего,
Начало быть должно,
Земля, как колыбель,
Всемирная постель,
Несётся в темноте,
Бескрайней пустоте,
А мы все – пассажиры,
Расселись по ранжиру,
А что нас ждёт потом?
Для нас это – фантом!
Приходит луч один,
Из космоса глубин,
И хлещет Землю он,
Так было, испокон.
Из космоса энергия пришла,
И на Земле мутации дала.
И появились: гений и злодей,
Настала на Земле пора вождей.
Христос был послан в этот мир,
В итоге он его и изменил,
Прошло совсем немного лет,
Везде его увидеть можно след,
Его идеи дали бурные ростки,
И расцвели всем бурям вопреки.
*
Проснулся я в полдень, всё тело болело,
Раб с опахалом смотрел ошалело,
Испуганный взгляд, ожидание порки,
А кто-то в углу притаился за шторкой.
Боится. Задел он меня опахалом,
До срока проснулся. Как хрясну лекалом,
по морде раба, что бы впредь осторожен,
был раб, когда служит он верно вельможе.
Одели меня, умастили маслами,
И мозг загрузили с утра похвалами,
Вина только выпил один я киаф,
С утра пей немного, хоть ты Голиаф.
Затем на агору, там новые сплетни,
Из Рима дошли уж. Пускай хоть трёхлетней,
И давности были.
Мы рады тому, что хоть нас не забыли,
В провинции жить мне ведь радости мало,
Но надо служить за родную державу.
Ну что там Нерон? Много новых успехов?
В реформах его видим кучу огрехов,
Монеты решил он совсем облегчить,
Уж лучше с рабами не стал бы грешить.
Конечно, прошлись мы и парою слов,
О язве, что общество ест до основ,
О людях, забывших природных Богов,
О христианах, пришедших с голгоф.
Затем сразу в термы, там жизнь закипает,
А мозги и тело совсем расслабляет.
Пирушка! Веселье! Гетеры прекрасны!
О всём забываешь и всё стало ясно,
Здесь я, здесь мои все желанья, пороки,
А здесь - кто поддался в душе лжепророку.
Ах, яства заморские, вина и сласти!
Здесь можно немного поспорить о власти,
А в перерыве облегчить желудок,
И с куртизанкой «промыть» свой рассудок.
Затем полутрупом рабов кавалькада,
Домой понесёт меня мимо каскада,
Усну на постели не только с женой,
Любовник меж нами её молодой.
*
И так день за днём, никаких перерывов,
Болтаю, гуляю и пью, и нарывов,
Скопилось в душе не один и не двадцать,
Как люпус от скуки зубами уж клацать!
С женой я однажды завёл разговор,
Да, был между нами один договор,
Но время идёт, плохо жить без детей,
Она отвечала; хватает вещей,
Что интереснее ей и нужнее,
И детского писка гораздо важнее.
- Опомнись, Тиберий, сходи на агору.
А не поможет – купи мандрагору,
Рабынь у нас в доме без счёта, числа,
С любой развлекайся с утра до темна,
И хватит нытья. Перестань ты блажить,
Пока молода – для себя хочу жить.
И снова пирушки, и снова утехи,
С утра и до ночи одни лишь потехи,
Еда, развлечения – вот наш удел,
Уж мозги заплыли, душой оскудел,
Ничто не волнует. Набить бы желудок,
В пропнигий скорее – расслабить рассудок,
Заснуть и не думать бы ни о чём,
Плевать, пусть что будет. И всё нипочём.
Но есть же ведь люди! Живут же иначе!
Людей уважают, душою богаче,
И нет разговоров меж них о еде,
Они говорят о стыде, о судьбе,
Что будет когда-то?! Есть вечная жизнь?!
Их звать – христиане. Вот их бы спросить!
*
Однажды я с другом завёл разговор,
Давно я не видел его. Вот позор!
Не посещает он наши пирушки,
И что-то не видел его я с подружкой.
- Ах, Юлий! Ах, Юлий! Мой amicus верный,
Как всё надоело! Как всё вокруг скверно!
Ничто не волнует, ничто не тревожит,
А мозг закипает, себя уничтожит!
Обжорство, разврат, пустота – всё нелепо,
Бреду я по жизни, не вижу – ослеп я!
Ах, Юлий, что делать, подай мне совет!
Туман пусть рассеется. Дай мне ответ.
- Я знаю, что нужно, мой друг для тебя,
Я знаю, Тиберий, тоскует душа,
твоя. Потому лишь, что ты не живёшь,
Как все по течению только плывёшь.
И ждёт впереди тебя только лишь Ад,
Где, чувствуешь ты – ты будешь распят.
А жизнь ведь другая тебя может ждать,
Душа распахнётся, в неё Благодать,
Войдёт вместе с словом Иисуса Христа,
Об этом с тобой говорю неспроста.
- Так ты христиАнин? Я, Юлий, не знал!
И ты не боишься? Подам я сигнал!
- Чего мне бояться, Тиберий, тебя?
Ведь наша община живёт всех любя,
Все думы у нас о бессмертной душе,
Не допустить, чтоб горела в огне.
Любовь, доброта и отказ от всего,
Вот что считаем мы божеством.
Подумай, Тиберий, ведь ты не дурак,
В душе твоей только царит один мрак.
Тебя приглашаю в общину вступить,
И в своё сердце Христа допустить.
*
И вот вместе с Юлием вечером тёплым,
Когда неба синь, мне казалось, поблёкла,
Отправился я посмотреть, что к чему,
Разведать всё, вызнать и сдать их в тюрьму.
Ведь эти предатели, словно бы черви,
Державу тачают ежевечернее,
Они ненавидят отцовых Богов,
Готовы предать и приветить врагов.
Я думал, отправимся мы в катакомбы,
И не скрывал своего я апломба,
Пришли же мы в дом не последний в округе,
Все были там братья, от легата к прислуге.
- И ты приобщиться решил к чистоте?
Здесь слово Христа ты познаешь вполне,
Он умер за нас. Был распят на кресте,
Вернётся он скоро в своей правоте.
Ты тоже решил свою душу спасти?
Мы истину веры хотим донести,
Для каждого в мире, для всех без числа,
Чтоб понял ты нас. Полюбил бы творца.
- А как же Отечество? Как же все Боги?
Кого почитать мы должны от порога,
Семья, император? Пустые всё звуки?
Избавьте меня от такой-то науки!
- Тиберий, Тиберий! О чём ты хлопочешь?!
Не веришь себе ты, и ересь лопочешь.
Какая семья? Вы погрязли в грехе!
Ты чаще с любовницей спишь, э-хе-хе.
А дети твои где, Тиберий, гуляют?
Семья без детей? Я тебя умоляю!
И что ждёт Отечество лет через сто?
Кому вы оставите, что нажито?
Вот так получается, и главный враг,
Отечеству – император, язычник, дурак.
*
Прошло много дней, я совсем изменился,
Рабов не пытаю, с развратом простился,
В жене человека внезапно увидел,
А ложь и предательство возненавидел.
Не меньше, а больше я Рим возлюбил,
Отчизна мне свята, а враг мне не мил.
Но главное в жизни – душа и любовь,
Для всех будет Суд, ты себя подготовь.
Такой перемены во мне не заметить,
Жена не могла, коль хотела б подметить,
Но слишком собою была занята,
Воспринимала меня, как шута.
Рабы же притихли и ждали подвоха,
«Чего он задумал ещё, выпивоха?»
Когда же я шайку клиентов прогнал,
То дома случился серьёзный скандал.
- В чём дело, Тиберий, покинули Боги,
Твой разум, что выгнал ты всех за пороги?
Клиенты, сам знаешь, патрону нужны,
Чем больше клиентов, так мы и важны.
- Да, милая Ливия, здесь ты права,
Язычник ещё я, и в этом беда,
Терпимости нет у меня ни на грош,
Как мне бы хотелось... меня ты поймёшь?
Ведь я же в общине, я верю в Христа,
И с глаз моих спала, та пелена,
Что раньше дурманила мозг и глаза,
Но чувствую я, над главою гроза.
- Гроза, не гроза – я тебя не пойму,
Ты – сумасшедший? Ты хочешь в тюрьму?
Меня за собою не вздумай тащить,
Я молода и хочу ещё жить.
- Как жить станешь, Ливия? Не торопись,
Подумай о жизни, вокруг оглянись,
Как быстро проходит цветенья пора,
И скоро исчезнешь ты. Навсегда.
Но вечную жизнь ты могла б получить,
Сначала же нужно её заслужить,
Для жизни в Раю свою душу спаси,
Поверь во Христа, жизнь ему посвяти.
Жена мою душу не понимала,
Взяла и донос на меня написала,
Схватили язычники нас, всю общину
И без суда, всех в темницу к скотине,
Там заперли нас, стали ждать мы конца,
Но восхваляли в душе мы Отца.
Ведь тело, все знают, когда-то умрёт,
Душа лишь бессмертие приобретёт,
А смерть же за Веру – страданьям конец,
Всей праведной жизни то будет венец!
*
- Не плачьте женщины, а восхвалите,
Создателя и в мыслях не хулите,
Утешьте сыновей и дочерей,
Душа мужская ведь храбрей, а вы мудрей.
Мы с радостью все выйдем на арену к Зверю,
И обретём бессмертье. В это верю!
В Раю все наши души будут обитать,
Мы будем на арене петь и хохотать!
*
Кровавые куски все стража убирала,
И пятна крови все песочком посыпала,
Все видели, как на арене люди гибнут,
Не убегали, не боролись, и не вскрикнут.
Лишь песнь неслась всё тише, тише,
А морды львов склонялись ниже.
И души в небеса их отлетали,
А зрители сидели – ничего не понимали!
Ослепли все, от похоти и пьянства,
И дальше будет так, коль нет пассионарства.
Лишь «хлеб и зрелище», чтоб брюхо ублажить!
Но разве жизнь дана для этого? Ведь жить,
наверное, ты сможешь только раз,
Добро нести ты должен людям, а не грязь.
9 января 2011 г.
Агора – рыночная площадь
Киаф – древнегреческий сосуд с одной ручкой, напоминающий по форме современную чашку. Объём киафа составляет 0,045 литра.
Клиент (от лат. cliens, множ. clientes) — в Древнем Риме свободный гражданин, отдавшийся под покровительство патрона и находящийся от него в зависимости.
Люпус – волк
Пассионарность — избыток биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность, часто ради иллюзорных целей. Пассионарность — это непреодолимое внутреннее стремление к деятельности, направленное на осуществление каких-либо целей. Цель эта представляется пассионарной особе ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни, счастья современников и соплеменников. Она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождает подвиги и преступления, творчество и разрушение, благо и зло, исключая только равнодушие; она не делает человека героем, ведущим толпу, ибо большинство пассионариев находятся в составе толпы, определяя её потентность в ту или иную эпоху развития этноса.
Патрон (лат. patronus, от pater — отец) в римском праве — знатный гражданин (первоначально из патрициев), покровитель зависимых от него вольноотпущенников и клиентов и их защитник на суде.
Пропнигий – парильня
Термы – бани