Однажды Раскольников, взяв пистолет
(Топор устарел, вся надежда на пули),
Отправился в гости к знакомой бабуле,
Чтоб выведать некий картёжный секрет.
Приходит к старушке, а та – ни гу-гу,
Одни причитания и недомолвки:
Мол, козлика скушали серые волки,
И гуси, как видно, достались врагу.
Раскольников крут: «Всё равно расколю!
Начнём-ка, бабуля, беседу сначала!»
Схватил собачонку (аж та замычала) –
Не скажешь, мол, – псину твою утоплю!
Бабуля – за сердце и в обморок – хлоп!
Он мигом под лавку задвинул старушку,
А сам её чепчик надел на макушку,
Прилёг и очочки напялил на лоб.
Тут внучка явилась: «Бабуля, подъём!
Зачем тебе эти огромные уши?
А кстати: продашь ли мне мёртвые души,
Не нужные больше в хозяйстве твоём?» –
«Ах, мёртвые души? Да-да, погоди…
Похоже, под лавкой одна завалялась.
Бери!» – И покуда она наклонялась,
Он глянул… И сердце забилось в груди!
Он шапку узнал! И, вздохнув глубоко,
«Ужели та самая, – молвил, – Татьяна,
Что, мячик роняя в волну окияна,
Нырять за мячом заставляла Садко?»
И так ностальгии они предались,
Усевшись под дубом на том «Капитала»!
В берете малиновом Таня блистала,
И тень папы Карла над ними витала,
И воды Куры и Арагвы лились,
И рыбка в них плавала из драгметалла…