Непонятно, где же тайна?
Непонятен мой испуг.
О! Сибирь моя бескрайна.
Даже мой печальный луг
без границы одичанья
с непролазной тишиной,
где лишь слышится молчанье
запоздалою весной.
В огрубевшей лесосеке
слышу звоны топора. –
Разыгралась в человеке
злость и жадность. Но не зря
покаяние святое
отвергает от столиц,
извращение – пустое,
исходящее от лиц
в суетливости погрязших
с незапамятных времён
без усилий власти зряшной
с безызвестностью имён
с атрибутикой чекистской
и без Бога в голове.
Мы живём в стране фашистской –
так уж думают в Москве.
До Сибири докатилась
новость трендовых сутяг.
Власть к безвинности стремилась,
а скатилась в зла овраг.
Что нам власть от самозванца?
Но приходится терпеть
всех пронырливых засранцев.
Но по ним скучает плеть.
Правосудие в загоне.
Справедливость в неглиже.
Дело вовсе не в законе,
с ним живём мы в мираже
и надеемся на чудо –
на Мессию новых лет.
Потому, видать, мы блудим,
что желанья в людях нет
Изменить и измениться,
и отбросить воркотню.
Надо всем нам извиниться,
чтоб не вляпаться в войну,
в беспощадность озверенья –
в ядерных уснуть грибах
по кремлёвским завереньям,
не нуждаться чтоб в гробах. –
Верх цинизма и снобизма,
нет, не ведала Земля.
Вышли мы из коммунизма,
вот! Сергей Сорока. Я
призываю, не стучите,
не играйте вы с огнём,
и в сортире не мочите,
а мочитесь только в нём.