Профессор, кряхтя, пытался снова встать на ноги. Всё тело ныло от побоев. Казалось не осталось ни одной его части, которое бы не болело при малейшем движении. Актриса помогала ему, как могла. Наконец выпрямившись, постанывая, стряхнул с себя, как мог, пыль, отчистил грязь. Лицо его вспухло. Губы были разбиты. С трудом подняв перевернувшуюся тачку и сложив обратно, вывалившееся на асфальт, содержимое, всё ещё морщась от боли, двинулся вперёд, неизвестно куда, лишь бы подальше от этого злосчастного места. Следом, чуть приотстав , шла Актриса.
Брели молча. Да и о чём было говорить. Профессор был подавлен. Унижен. Ему было стыдно даже взглянуть на Актрису. Он чувствовал себя словно червяк, раздавленный чьим-то грубым ботинком на мокром асфальте. Просто так. Ни за что. Только лишь ради удовольствия. Да ещё в присутствии дамы. И эта рана в душе, доставляла ему в сотни раз большую боль, чем боль физическая. Прошло не известно сколько времени, может быть час, а может быть пять минут, но незаметно они оказались на набережной. Актриса неожиданно вспомнила, что здесь неподалёку живёт её давняя знакомая и подумала, хотя они и не виделись тысячу лет, почему бы не зайти к ней, обсушиться, погреться. Тем более она вряд ли обидится за столь позднее посещение. Да и вообще, она в это время скорее всего работает. Стыдно конечно сказать, чем она занимается в такое позднее время, но верный кусок хлеба она свой имеет, да и деньги у неё частенько водятся. Жила она в подвале старого, трёхэтажного здания, ещё хрущёвской постройки. Может быть потому что очень редко кого водила к себе домой, не устраивала гулянок и вообще, на удивление всем, не пила спиртного, жители, в основном старые люди, её терпели и даже доверяли иногда, прогуливать своих болонок, да терьеров. За это давали ей немного денег или дарили что-то из своей старой одежды. Актриса, взяв под руку Профессора, мягко, но решительно направила его в сторону жилища своей подруги. Он, нисколько не сопротивляясь, послушно плёлся за ней. Пройдя пару сотен метров, свернули за угол и очутились в небольшом дворике, застроенном по краю сарайками, навесами. Спустившись к входу в подвал и постучав в закрытую дверь, они замерли, ожидая услышать приближающиеся шаги хозяйки. Не дождавшись, постучали ещё раз. В ответ - тишина. Актриса пошарила пальцами в расщелине между двумя кирпичами, нащупала ключ. Кое как вставив его в замочную скважину и открыв дверь, вошли. Глухо щёлкнул выключатель. В глубине загорелись две тусклые лампочки, освещая обширное помещение, вдоль стен которого тянулись трубы, кабеля. В углу громоздилась выброшенная кем-то и никому уже не нужная, поломанная мебель а в самом конце виднелась ещё одна дверь в теплушку, где по всей вероятности и жила её подруга. Обоюдными усилиями спустив тачку вниз по ступенькам и закатив её внутрь, оставили стоять недалеко от входа, а сами направились к другой двери, которая оказалась не запертой. Когда включили свет, перед их взорами предстала довольно-таки уютная, чисто прибранная комнатка. У стены стояла железная кровать. Матрас, прикрытый верблюжьим одеялом. Подушка. Рядом тумбочка, табуретка. С другой стороны, прямо на бетонном полу лежал кусок фанеры, сверху ещё один матрас. Посередине стояла большая картонная коробка, служившая по всей вероятности столом, на котором красовался жиденький букетик полевых цветов, воткнутый в горлышко толстого стеклянного графина. Над тумбочкой висело помутневшее зеркало. Рядом стояли ещё несколько коробок поменьше, вероятно с вещами. Полочка, заставленная посудой. У входа на стуле - ведро с отбитой эмалировкой, наполовину наполненное водой. На полу - тазик. Кружка и полотенце висели рядом на гвоздике. Вот, пожалуй, и вся обстановка. Немного осмотревшись, Профессор, попив из ведра, со стоном повалился на матрас, лежащий на полу. Актриса присев рядом, стала оттирать прохладной, влажной тряпочкой его лицо.
- Гады. Ублюдки. Что же они наделали, - запричитала она, - Совсем изуродовали человека, сволочи. И управы-то на них никакой нет.
- Не ругай их очень-то, - морщась, промолвил Профессор, - Разве они виноваты, что общество, мы сами, их такими вот сделали. На первом месте кулаки и наглость, а всё остальное уже потом, - глубоко вздохнув, продолжал, - А мы по черепашьи втянув шею в плечи, стараемся не замечать всё что они творят, пытаясь прошмыгнуть незаметно мимо, лишь бы нас не трогали. Или не так?
- Добренький нашёлся! Тебя чуть не убили, а ты тут философствуешь. Да ещё их и жалеешь, - как бы с недовольством пробурчала Актриса, ласково глядя при этом на своего собеседника.
Он промолчал. Говорить ему было трудно, да и не хотелось.
Вдруг в дальнем конце подвала послышались приближающиеся шаги. Через минуту дверь открылась, на пороге стояла незнакомая женщина. Одета она была, несмотря на лето, всё же легко для этого времени суток. На дворе уже давно перевалило за полночь. Юбка-мини, чулочки-сеточки, тонкая рубашка, повязанная узлом под грудью так, что живот оставался голым, как у девочки-подростка, хотя возраст её, по всей вероятности, уже давно перевалил бальзаковский. Распущенные волосы, накрашенные губы. И всё же судя по лицу, она была не из красавиц, но судя по фигуре - ещё о-го-го.
- А-а, это ты, Актриска. А я-то думаю, кто это ко мне пожаловал. Уж не ограбить ли меня решили, - рассмеялась она.
- Привет, Стэллка. Ничего, если я не одна?
- Да вижу, что не одна. Где ты этого фраерка подцепила? Зачуханный какой-то.
- Не говори так, Стэллка. Это Профессор. Его сейчас пацаны, гондоны, чуть-чуть не убили.
- Что, настоящий?
- Почти. И зовут его так.
- Ага? А я смотрю - он какой-то весь опухший, думала с перепою. Что, сильно побили?
- Я же говорю, чуть не до смерти. Хорошо люди помешали.
- Да сама уже вижу. Досталось по полной.
Вид у Профессора действительно был не из лучших.
- Знаешь что, подружка, надо бы его чаем с малинкой напоить. Первое средство от болезней. У меня есть. Мне одна бабулька со второго подъезда по случаю подогнала. Я у неё иногда в квартире убираюсь, - пояснила она.
Достала с полки двухлитровую банку, налила воды и опустила туда маленький кипятильничек. Пока вода закипала, достала из тумбочки склянку с вареньем, сполоснула стаканы, приготовила заварку. Через десять минут они уже чаёвничали. Профессор, с трудом отпивая маленькими глоточками сквози разбитые губы, молчал. Разговаривали только женщины. Разговор шёл, конечно, всё больше об этом ужасном случае.
- Ты знаешь, надо бы его спиртом растереть, предложила Стэлла. Да не делай ты такие круглые глаза. Есть и есть. Мало ли откуда. Снимай с него фуфайку, а я пока всё приготовлю. Через некоторое время, - Штаны тоже можешь снять.
Услышав это, Профессор испуганно ухватился за брюки. Только не это.
- Что? Стесняешься?
- Извините уважаемая, но у меня нет трусов.
- Понятно. Ладно, тогда хоть спину, да бока обработаем.
Закончив растирание, хозяйка достала из коробки ещё одно одеяло и накрыла больного. Фуфайку же свернула и положила ему под голову.
- Ляжешь с ним, - распорядилась она, глядя на Актрису.
- Мы же с ним почти не знакомы, - слегка покраснев, засопротивлялась та.
- Ему тепло нужно. Мне что ли с ним лечь?
Нет, этого как раз ей меньше всего хотелось, - Ну ты свет хоть выключи.
Раздевшись, нырнула к своему приятелю под одеяло.
Ночь прошла спокойно. Да, собственно, и всё утро тоже. Проснулись только ближе к обеду. Первым делом, Актриса, сполоснулась над тазиком сама, потом, намочив тряпочку, стала протирать нашему знакомому лицо. Оно уже не было таким опухшим, как вчера, но зато приобрело синевато-лиловый оттенок. Профессор застонав приоткрыл глаза. Улыбнулся. Улыбка получилась кривоватая, но всё равно очень милая, как ей показалось. Стэлла встала гораздо раньше их и успела уже куда-то сходить. Одета она, кстати, была уже совсем по другому, чем вчера. Простенькие джинсы, кофточка, кроссовки и никакого макияжа. Так она выглядела, между прочим, гораздо приятнее. В углу стоял какой-то пакет. Чай был уже заварен. На «столе» лежал нарезанный хлеб, пачка маргарина, вчерашнее варенье.
- Как в лучших домах Лондо'на, - подумала Актриса, а вслух сказала, - Мне так неудобно, Стэллка, что мы тут у тебя на халяву жиркуем.
- Да ладно, - ответила та. - Подруги всё ж.
- Девочки, у меня там в тачке пару консервов лежит. Принесите кто-нибудь. Сам-то я вряд ли смогу встать, - и прокашлявшись, добавил, - Пировать, так пировать.
- Ой, а у меня ещё вино осталось, - вдруг вспомнила Актриса и увидев, как недовольно поморщилась подруга, добавила, - Я знаю, Стэллк, что ты не пьёшь и не переносишь, но тут же совсем немного. И добавила, доставая из сумки початую бутылку, - Посмотри-ка сама.
- Не такая я уж и ханжа, как ты думаешь, но я не понимаю, как ты эту гадость пьёшь! Ладно, ставь уж на стол. Я надеюсь, догоняться не потянет?
- Не потянет, не потянет, - быстро согласилась Актриса.
Сходив к Профессорской тачке, принесла оттуда легендарный «Завтрак туриста». Раскрыв банки и выпив вино, дружно принялись за еду. Позавтракали и правда на славу. Актриса подсела к своему приятелю, стала массажировать ему спину а Стэлла, пытаясь развлечь компанию, начала рассказывать всякие смешные истории, приключившиеся с ней в основном на «работе». Работала она в районе вокзала, а точнее в старом списанном вагоне, стоявшем в тупике и охранявшимся двумя крепкими парнями. Там она обслуживала своих клиентов, в основном транзитников, да командировочных. Клиентов было мало, что не сильно её и огорчало, поэтому и доходы были не очень, львиную часть которых, к тому же, забирал хозяин. Кто бы знал, как ей надоели уже эти слащавые рожи одноразовых женишков! Но деваться было некуда, жить-то как-то надо было. Профессор это понимал и не осуждал её. Он молча лежал на своём матрасе и, слушая её нехитрые байки, где-то смеялся, где-то хмурился, а память ворошила свои собственные болячки…
Конец девяностых. Дикая капитализация страны. Кто-то, пользуясь моментом, полез наверх, невзирая ни на что, наступая на чьи-то ноги, руки, головы. Кто-то скатился вниз. Многие же, пытаясь оставаться на плаву, занялись бизнесом, а проще - торговлей. Вот и он тоже, после закрытия института, со своим бывшим коллегой и товарищем решили этим же заняться. Открыли фирму с красивым названием. Профессор ездил за товаром, друг распихивал привезённое по «комкам», да по «бутикам». Потом и свой магазинчик открыли. И ведь поначалу всё шло очень хорошо. Но однажды друг засобирался жить в Америку. Ну что ж, дело хозяйское. Проводили как положено - с шампанским, с цветами. А через некоторое время вдруг стало известным, что прежде чем уехать, его компаньон на имя фирмы занял приличную сумму денег у ребят из братвы. Очень приличную сумму. Кинул, что называется. А ведь он считал его лучшим другом и доверял как самому себе. Не зря говорится - там, где начинаются деньги, кончаются все человеческие отношения, кроме деловых. Отдавать долг пришлось, естественно, Профессору. Да ещё как отдавать. В один прекрасный момент так насели, что пришлось в срочном порядке распродавать всё что можно было. Магазин со всем товаром, собственную машину, да и из дому продали всё что могли. Здесь бы остановиться, задуматься. Башка-то целая осталась. Может быть другим чем заняться или по новой всё начать. Нет, разобиделся на всех и вся, да вдобавок ещё запил по чёрному. Кончилось тем, что и жена от него ушла, забрав всё что ещё оставалось из дома, а через месяц попросили и квартиру освободить. Пока суть да дело, она её продала. Теперь-то до него дошло, что за бумажки ему подсовывала для росписи, пока он в алкогольном угаре клял почём зря задним числом своего бывшего дружка. Вот так он и оказался на улице.
- Эх, жизнь моя жестянка! Да теперь-то что уж об этом, - подумал про себя Профессор. - Вон Актрису судьба небось покрепче колошматила, а ничего, держится. Да и Стэллку тоже. Нет, рано или поздно всё равно встану на ноги и её вытащу из этого дерьма, - а вслух, невпопад рассмеявшись и тут же охнув от боли, сказал, - А что, девочки, не спеть ли нам? А я если и не смогу, так хоть послушаю.
- Щ-щас! Менты-то живо подкатят. Будешь там в «Винограднике» куплеты свои допевать, - то ли в шутку, то ли всерьёз произнесла Стэллка.
- Лежи уж, отдыхай, соловей ты наш, - добавила, улыбнувшись. - А мне уже всё равно идти пора, - и начала переодеваться в свою «униформу».
- Если стесняешься - отвернись, а нет - так смотри. Жалко что ли. Фигурка-то ничего у меня?
- Да уж и правда хороша, - тем же тоном ответил ей он. - Почти как у неё, - кивнул он на Актрису.
- Да чтоб вы понимали, мужики, в женской красоте. Ладно, пойду уж. Есть захотите, в пакете найдёте. Не жирно, но с голоду не умрёте. Там и шмотки кое-какие для тебя есть. У бабульки-то, у которой я убираюсь, дед давно уж помер, а вещи некоторые ещё лежат. Всё выкинуть жалко. Вот и пригодились, - и увидев невольную гримасу Профессора, добавила, - Да ты не бойся. Всё стирано-глажено. И на приметы наплюй. Живи с расслабухой. Ну пока, побежала, - уже на ходу бросила она.
Продолжение следует.