Еще один непризнанный ученый.
Он русский узурпировал язык.
Не милым футуризмом, как Крученых -
Но целую теорию воздвиг:
"На свалку - пастернаков-мандельштамов!
Отсеивать - с дефектами кровИ.
Их русский - и говенный, и бездарный.
Стихи за них писали словари.
Не могут иноверцы-инородцы
Почувствовать всю душу языка.
Очистим же поэзию от Бродских,
А русский перевод - от Маршака.
Мы выведем на чистую водицу
И доблестно озвучим чужаков.
Зачем нам Антокольский и Багрицкий?
Сельвинский, Саша Черный и Светлов?
А Фет? А Блок? А Надсон? Боже правый...
Нам адова работа предстоит.
Ну разве не обидно за державу,
Где русский должен царствовать пиит?
Военная поэзия. Давненько
Замечен в ней полнейший беспредел:
Что делают здесь Слуцкий и Гудзенко?
Кирсанов, Левитанский, Алигер?
И в наши дни, в столетье двадцать первом
Все тот же торжествующий бедлам.
Ведь просто нарасхват идут - Иртеньев,
Вишневский и удравший Губерман!"
Откланявшись, непризнанный ученый
Попятился и сгинул в никуда.
И, вслед ему махнувши облегченно,
Вздохнула я: "Приснится ж ерунда..."
Возможно, я скажу сейчас банальность,
Но вывод мой, товарищи - таков:
Не связаны никак национальность
И знание конкретных языков.