В тумане не видно света — деревья покрыты снегом,
Который смешан с грязью под ногами. И непогода.
Ветер, обжигая, врывается в горло тебе с разбегу.
И убейте меня, если это зовут природой.
В этом городе из низких домов и неба—высоких шпилей и потолков
Я задыхаюсь на каждом шагу, падаю, обливаюсь кровью.
Я нахожусь в неизменном плену у тяжелых его оков.
И убейте меня, если это зовут любовью.
В этих стенах схожу с ума, набираю тексты,
Болью врезанные в самое сердце, вбитые с хрустом
В кости, в тело — в каждое мягкое его место.
И убейте меня, если это зовут искусством.
В этом хаосе вечных провалов, ошибок и неудач
Мне успокоить тебя — о боги! — было, к несчастью, нечем.
Я помню, что я говорила: «поплачь, поплачь, и еще поплачь…
Так легче. Точно. Я знаю. Так точно легче…
А потом пойди и потрать все деньги на краски, кисти, карандаши…
Делай что-нибудь.. что-то делай! Покой заслуженно обеспечен».
Я помню, что я говорила: «кричи, кричи и пиши, и пиши, пиши…
Так легче. Точно. Я знаю. Так точно легче…»
Говорила, говорила, но рождена-то была для нежности.
А тут что ни день, то схватка, война, гладиаторские бои.
Попробуй тут выжить, не зачерстветь и остаться прежней.
Никогда не понимала: что это за бессмысленное се ля ви?!
Если смотреть глобально, то мы все равно вернемся,
Но мне надоело теряться в догадках, сомненьях, мыслях…
Расскажи мне, Бог, напомни, за что мы тут на смерть бьемся.
Объясни мне: есть ли в этом хотя бы малейший смысл?
Ты молчишь. Все молчат. А я не могу молчать!
Если нужен был просто воин, то зачем ты мне дал мозги?
Взял бы и сделал тупой блондинкою сгоряча
И никогда бы не позволил страдать и писать стихи.
Но раз ты решил почему-то так, то теперь отвечай.
Отвечай за свое творение, Господи. Помоги!