ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Россия, потерявшая в Первой мировой войне 2 миллиона жизней, а во Второй не менее 26 миллионов, смотрит на Первую как на явление куда менее страшное и менее значительное, чем то, что постигло мир два десятилетия спустя. В 1914-1918 гг. вражеская нога вступала только на западные окраины Империи, при этом бедствия мирного населения были еще не столь ужасающими, как то, что пришлось испытать в последующей братоубийственной бойне. Большевики, открыто выступавшие за поражение своей страны, после революции уничтожили мемориальные кладбища павших солдат и офицеров, запретили царские награды; герои войны, верные присяге и в массе оказавшиеся в лагере белых, были объявлены «врагами трудового народа». Все эти обстоятельства покрыли Первую мировую войну в нашей исторической памяти туманом полузабвенья.
Но для ряда стран Европы она до сих пор остается неким образом войны в ее пределе, во всей полноте ее воздействия на душу и плоть нации. Во Франции, в Бельгии война поистине была народной и… выжала силы народов настолько, что в 1940 году войска Гитлера, занимая эти страны, уже не встретили серьезного сопротивления. Вместе со своими народами воевали и поэты. Первая мировая отразилась в европейской литературе несравненно ярче, нежели Вторая. Противников войны в среде художников слова было можно пересчитать по пальцам, особенно в ее начале.
В те годы родилось на свет и стихотворение Дино Кампана «Lontane passan le navi» («Далекие идут корабли» – в переводе заглавие изменено). В доступных мне публикациях точная дата его создания не указывается; впервые оно было напечатано уже после смерти поэта. Я переводил эти строки не без горечи, ибо не вижу в войне абсолютно никакой романтики: одно лишь безмерное, худшее на свете зло, безмерную человеческую грязь. Это стихотворение, не совсем типичное по тематике для нашего автора, однако, очень характерно для своего времени. Война в нем изображается как высвобождение, экстаз природно-животного, т. е., по Ницше, самого подлинного начала в человеке, как мистерия темного хтонического культа. Кто, с кем и за что воюет, оказывается уже не столь существенным. Это художественно-мистическое – и вполне безответственное – отношение к войне унаследовала зародившаяся на гребне патриотического подъема идеология итальянского фашизма. В 30-е годы, когда режим Муссолини заключил союз с прежним противником – Германией, день вступления Италии в Первую мировую войну по-прежнему отмечался помпезными торжествами и заклинаниями в таком роде: «Этот день, когда впервые, после долгого засилья материализма, дух одержал триумф над материей… этот день, праздник воинов древних и будущих времён…»
Перевод местами вольный. В оригинале верлибр переходит в рифмованный стих, затем снова сменяется верлибром. Знаки препинания, на футуристический манер, полностью отсутствуют.
ПУШКА
Маячат черные точки вдали –
В коварном молчании корабли.
Но твой ненасытно зияющий рот
От амбразуры их ревом зовет,
О, потаенная ярость земли.
Облачком дым, оглушительный гром,
Будто из тучи, из черной дыры.
Над морем, смеющимся искрами волн,
Плеск магмы из-под земной коры…
О, тяжкая власть огневых батарей,
скликающая от бескрайних морей
Древние силы, от четырех сторон, –
Дымная молния, въяве кошмарный сон.
И над руинами, смертью и кровью
Несется неистовый голос свободы –
Голос любви величавых героев.
Тобой ударяет в небесные своды
Сердце мира. О, как тебе улыбаются волны,
Юные снова! И влажная плоть земная,
Терпко-пахучая, рвется, взлетая,
И дышит, и стонет в едком дыму
Разрыва снаряда, навстречу ему
Несытое лоно свое раскрывая.
Фото: Итальянский горный артиллерист в бою. 1915 год.