Когда рвотный рефлекс отступит, от колик в горле,
И я снова пойму, что вроде бы как один.
Мне привидится сущность взрослого в этой роле
очень пафосного, невлюблённого, чёрт возми.
И тоскливо. Где-то там, в Америке, тоже зимно
Загорается чёрный дом старика в Баку.
Ну а ты слоняешься только до магазинов,
покупаешь водку, спиш у стеночки, на боку.
Тускло светит лампочка в двадцать. Лет ли? ват ли?
Тишина разъедает отсудствием пустяка.
Потянуться. Зевнуть. Откинуть рукою патлы
с очень жёсткого, беленого лица.
Написать ему? Позвонить ему? Нет, не стоит.
Всё разрушится. Омут поглотит дождь.
Лучше жить от будней, и до попоек.
Может быть, когда-нибудь, сам придёшь.
А пока,.... одиночество нарушимо
только армией кружек, скопленых на столе.
Густота ребра опять превратилась в ширму.
И не видно,
сколько за нею лет.