Идею с публикацией подборки "лучшего" за какой-то период (как правило - за год) я подсмотрел у некоторых уважаемых авторов. И мысль о том, что неплохо было бы, так сказать, взять на вооружение - она где-то подспудно и постоянно присутствовала (ведь, как известно, нет ничего более постоянного, чем подспудные мысли, которые никак не удаётся взять на вооружение). Но столь же постоянно присутствовала и другая мысль: а как отличить "лучшее" от "не самого лучшего" или (что - для уважающего себя автора - вообще уму непостижимо) от того же, но без "самого"?..
Но текущий 2010 год, в котором (наверное, в силу лени) набралось стихов весьма немного - сам собой разрешил эту коллизию. Ибо в подборку "лучшего" можно включить всё (ну, практически всё). Вот это "практически всё" и приведено ниже. По сути в привычном хронологическом порядке. От посвящения Владимиру Высоцкому (что не решался написать много лет и что в конечном итоге вышло в самом начале года) - до прогноза погоды (которая, судя по всему, надолго)...
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Снег без грязи
Снег без грязи над погостом эпатажным.
Я здесь не был столько зим, что не угнаться.
Где мои семнадцать лет – уже не важно.
Он ушёл, когда мне было девятнадцать.
Но флажки с тех пор нисколько не обвисли.
Расползается, по нам справляя тризну –
Всё, что после "не люблю" он перечислил –
Над столицею тогда моей отчизны.
Наши души не выводятся из комы.
В нетерпенье психопаты и кликуши.
Этот город – он чужой и незнакомый,
Словно Фауст, кровной клятвы не нарушив.
Ходят толпы, и всё тонет в фарисействе.
Где же финиш – горизонт? Кто будет первым?
Лишь в ток-шоу, совратив порядок действий,
Рвётся нерв, немного действуя на нервы.
Снег без грязи – не синоним жизни долгой
Без вранья, и корабли давно сгорели.
Все баллады: о борьбе, любви и Боге –
Неуместны, как не к месту бард в борделе.
Над погостом – вороньё, его здесь много.
Прямо церковь, но ведёт дорога вправо.
Чуть помедленней не выйдет той дорогой.
Мы спешим, и не найти на нас управу.
Стынут годы, обращённые каверной.
Без границы... Как же так, неправда, братцы?!.
И мне кажется, что к лучшему, наверно –
Он ушёл, когда мне было девятнадцать...
И не видел, и не слышал, и не ведал,
Не смешался с мутным слоем, маясь между...
Снег без грязи покрывает время следом...
Вдоль обрыва, по-над пропастью надежды.
http://stihi.ru/2010/01/11/2839
* * * * * * * * * *
Карандаш и краски
Карандаш позволяет уйти от себя в мир иной,
Где не больно дышать, и смотреть, и, задумавшись, жить.
Я рисую дома, и цветы, и людей за стеной.
Так мечта, сделав шаг, начинает свои виражи.
Чёрных линий сюжет на белёсой изнанке листов.
Не хватает теней, чтобы всё и для всех передать.
Рассыпаясь в драже, мир отходит, но я не готов
Говорить о вине, задавая вопросы опять.
Карандаш не ломает желание чуть протянуть,
Обойти, обмануть, доказать, что ошибка у вас.
Далеко за домами – пунктиром намеченный путь.
Не хватает минут, чтоб уйти – это так, про запас.
А на сгибе локтей, набухая, пульсирует страх.
Я рисую его в виде тёмной, высокой стены.
Сотни тысяч чертей завывают на многих ветрах.
Я обидел кого? Так откуда размеры цены?..
Карандаш поломался. Но мне обещала сестра
Передать мамин дар. Жаль, её не пускают ко мне.
Настоящие краски. И кисти. Я прямо с утра
Всё раскрашу тогда. И дома, и деревья в окне.
Боль отступит совсем. Я умею в себе открывать.
Я сумею успеть. Я им всем докажу, даже ей...
Стены как карусель. И в бессилии тянет кровать.
Руки виснут как плеть. Эти ночи всего тяжелей...
Только нянечка Тома, конечно, забыла слова,
Что шептала вчера в боксе для безнадёжно больных
Сироте из детдома. Ему оставалось дня два.
Не упомнить с утра. В онкологии много таких...
Через месяц упрямый вопрос к ней пробился в ночи
(Собирала бельё... там, где общих палат этажи):
– Где же краски от мамы? А я карандаш заточил.
Нарисую её. И всё то, для чего стоит жить...
http://stihi.ru/2010/01/19/6376
* * * * * * * * * *
Извечный тяжкий путь
Пожилой автобус номер 10
Продолжал назначенный маршрут.
Нас обволокла тумана плесень
Знаменем растерянных минут.
Или это было лишь знаменье?
Вот те крест – я этому не рад.
Помню, что Христово Воскресенье.
Значит, ни завод и ни парад
Не дождутся! В дебрях гастронома
Ждёт святых желаний частокол.
Говорят, в начале было слово,
А потом – составлен протокол.
На пиру, под звуки клавесина,
Избавленья, Боже, даждь нам днесь.
"Мене, мене, текил, упарсина"
Жаждет пятый вытрезвитель весь.
Но взамен – всего пятнадцать суток,
И лишь двадцать пятого аванс.
Феи с ликом старых проституток
Исполняют "Лебедя" (Сен Санс).
В том бреду, где я бреду сквозь годы,
Где ещё не кончился овёс,
Где увозят грешников подводы,
Где пророков милует Христос,
А пороки лечат только поркой –
Пуркуа бы нет, скажу я вам.
Сивый Мерлин тихо едет с горки
По своим провидческим делам.
Падший ангел, словно мент лежачий,
Тормозит – нет, чтобы сникерснуть...
- Шесть "ноль-пять", три яблока. Без сдачи...
Нам пора в извечный тяжкий путь...
http://stihi.ru/2010/01/24/462
* * * * * * * * * *
Пять отражений
.....Привет, малыш... Входящему – весь мир. Победный крик разносится как вирус. На твой пока нестиранный папирус ложатся буквы. Главами. Костьми. И отчий дом с годами всё тесней, стирая аз. И буки – все в округе. Начало всех – в обрезанной подпруге. А кто... и где – узнаем по весне...
.....Послушай, парень... Ты опять попал. Нет, не впросак, а просто и со вкусом. Жечь корабли – удел и воля трусов. Заветный храм поставив на попа, ты растеряешь фору юных глаз в прицеле фар. Точнее, фарисейства. Но не унять порядок слов и действа, не изменив... и много, много раз...
.....Молчать, гусар... Сложив по голосам чужие спальни, судьбы, клятвы, лица, семи морей не хватит, чтоб напиться, как из ручья, в который гадил сам. И не унять, и даже не вернуть остатков впрок подаренного счастья. Его нельзя браслетом на запястье. Его несут... порой в последний путь.
.....Скажи, мужик... В каком глазу бревно? Как звали век, на днях прошедший мимо? Немой толпы визглива пантомима. В начале – слово. Было. Но давно. Нас оправдает давность. Так дави. Не как Давид, а стадом голиафов. Ведь благодать дойдёт и до жирафа. Ему видней, чем кончить водевиль.
.....Прости, старик... Не время, и не там читать стихи и мудрости, где вече решать берётся, кто кого здесь лечит, как звать врагов и чей милей там-там. Ты отойди, смиренье унося. Чего мешать, когда рецепт попутан?.. Ты пьёшь эфир, как капли, по минутам, и поминаешь... всуе всех и вся...
.....Ответьте мне... открыто, не таясь, все ипостаси жизни высшей меры, зачем даны рефлексии химеры, когда их всех почище брань и грязь?.. Но бренный мир молчит, разинув пасть. А в зеркалах со мной – пять отражений...
.....В каком из них покорный ваш блаженней?..
.....Во что и как ему сподручней впасть?..
http://stihi.ru/2010/01/28/6175
* * * * * * * * * *
Это просто
Белый снег обращается в грязный болотный рельеф,
Оккупировав тёмную ночь с помутневшим рассветом.
Ожидание таинства с дамой означенных треф –
В состоянии чем-то помочь лишь лежащим валетом
Со своею финальною верой в потерянный свет,
Где размыты границы меж тем и зовущимся белым.
Карта стала игральною, та, по которой корвет
Предавался уютной мечте для своих корабелов.
Бельевою верёвкою просто распять паруса.
На балконе обзор и обрыв, и решение – дальше.
Мизансценой неловкою ставишь себя в пару сам
К приносящим чужие дары без боязни и фальши.
Закрывается занавес. Там обещали конвой.
Уходя – уходи. Помолясь. Не топчитесь в передней.
Отпустив паруса на вес, поздно крутить головой.
Обращается в глину и грязь круг почёта последний.
Вот и время рассветное. Значит, в дорогу пора.
Ложь статистики бдит и часы назначает как доктор...
Это, видимо, бред. Но я, в круг не попавший вчера,
Снова ставлю на кон, на весы стержень жизни дамоклов.
Потому что вчерашнее небо распяло кольцо,
Чья палитра ясна, по дуге горизонты попутав.
Неприступною башнею радуга смотрит в лицо...
Это просто весна задержалась всего на минуту...
http://stihi.ru/2010/02/07/3079
* * * * * * * * * *
Серенада
Под окном, за бетонной оградой
Пахнет летом, деньгами, травой.
Я пою для тебя серенаду,
Я качаю седой головой.
Мне от этого, право, неловко,
Но пытаюсь допеть, не спеша.
И внимает аккордам Рублёвка,
И охрана, и их кореша,
И собачки кавказской породы,
И твой папа – уже депутат.
Я решаю загадку природы:
Угораздило так заплутать.
Я не дверь и не дом перепутал,
И не улицу, даже не век...
И свистят, словно пули, минуты, –
Как Хаджи я попал (что Абрек).
Остаётся всего два куплета,
А потом буду предан земле.
Пахнет баксами, травкой и летом.
Я седею сильней и сильней.
Так и хочется крикнуть "не надо!",
Но всё это – серпом по воде.
Я пою для тебя серенаду.
Где же ты, черноглазая, где?!.
Мне налили стакана два "Граппы".
Без закуски, под трель соловья.
Говорят, что понравился Папе.
У него, правда, лишь сыновья...
Утро встретило сумрачным ливнем,
Хоть охранник довёз до метро.
Ах, каким оказалось противным
Серенады гнилое нутро...
http://stihi.ru/2010/02/17/6350
* * * * * * * * * *
Попытка убеждения
Меня сегодня вынесут из дома.
Придут друзья. А может не придут.
Толпятся те, с кем, кажется, знакомы
Участники, участием влекомы,
Без времени кончая ход минут.
Меня не будет больше на планете,
Что убирать тоскливо по утрам.
У мелких принцев прошлое в ответе,
По крупному все давятся в клозете,
Подставившись фигурой всем ветрам.
По мне никто служить нигде не станет,
За выслугу – ни звёздочек, ни льгот.
Мелькнёт в окне буранный полустанок,
И дольше века муть в оконной раме,
И первой скрипкой значится фагот.
Ко мне придут лишь те, кто просто мимо
Хотел пройти, но чуточку устал:
Посланник тьмы с походкой пилигрима,
Послушник лжи в обличье херувима
И в новой портупее век-шакал.
Толпа вздохнёт, легко и величаво,
Пивной живот втянув, отец святой,
Скороговоркой благость излучая,
Меня направит к пропасти печали,
Где чаять – грех, и чай всегда спитой.
Меня попробуй убедить в искомом...
Бороться и искать – и смех, и грех.
Найти, сдавая – это аксиома.
Меня сегодня вынесут из дома,
Отделав под заказ и под орех.
Меня найдут. Потомки. Интересным.
Со мной мечта не станет спать и пить.
Я долго утопаю в мягком кресле.
Я быстро умираю, чтоб воскреснуть
В виду оград, в секунде от толпы.
Со мною что-то, может быть, случится,
Когда меня куда-то занесёт...
Что слаще хрена: редька иль горчица?
А кто судьба нам: сука иль волчица?
Когда и где, зачем пропало всё?..
Я убеждаюсь, пробую и стыну
На том ветру, где запах перемен
Добавкой в пищу мучает холстину.
Пора туда, в родные палестины,
Где обелиск, обличие и тлен...
http://stihi.ru/2010/02/27/3235
* * * * * * * * * *
Упала звезда Полынь
Упала звезда Полынь. А время зачлось за два
цветка на сыром холме и ангела за оградой.
За счастьем из-под полы толпились, поспев едва,
прозревшие не вполне, созревшие для парадов.
Отмучился первомай, а после – по лагерям,
смывая раствором пыль, активную как вожатый...
Открытие – закромам, отчаянье – матерям...
И чёрною стала быль... И воля грести лопатой...
Кто съехал, а кто залёг, кто сдался, а кто запил,
кто поднял, поднявшись сам, что плохо... И кончил так же...
Страна понеслась в залёт, в падёж и обвал стропил,
как судно, чьи паруса заложены экипажем.
По двести, потом по сто, "груз 200" и право лжи,
талоны, отстрел врагов, с кем вдруг не сошлись графою.
Взошедшие на престол – как тварь, что всегда дрожит.
Престолов же – как долгов... Как дёшево это стоит.
А юность осталась там, в безверии смутных лет,
где рухнувший исполин осколками долго ранил...
Попытка начать с листа, взяв чисто чужой билет...
Упала звезда Полынь и с тьмою сошлась за гранью.
Далёкие поезда уходят, и цель мутна.
Причины – в чужой вине. В учебник – свои примеры...
Так пала с небес звезда. В наш сумрак, достигнув дна...
Не то, чтобы в гневе – нет. Он просто утратил веру.
http://stihi.ru/2010/03/01/2149
* * * * * * * * * *
Песочные часы
Песочные часы. Внутри, снаружи... Для зрителя особой роли нет
В пучине этой падающей лужи песчинок с биографией планет.
Пускай струится время за окошком, пускай миры за датами следят,
Но ластится эпоха чёрной кошкой, и автор нянчит слово как дитя.
И всё же он сумеет, если сможет, подправить, без стесненья, естество.
И пусть оно вас больше не тревожит, не требуя печалить баловством
Искусство обретения азарта, азарт поимки гения внутри.
А в окна дует свежий ветер марта, хотя уже доходят сентябри...
Песочные часы. Вверху и снизу... Везде банально сыпется песок.
Прогулки под луной и по карнизу обветрили седеющий висок.
Что стоит опрокинуться в начало?.. Но прячут архимеды рычаги.
Даётся свыше мало, слишком мало. И к большему стремиться не моги.
И всё же обращение возможно. В другие ипостаси бытия.
Песок на раны сыпем осторожно. Мы выплывем наружу: ты и я...
Далёкий берег – как дорога к дому. Часы и судьбы входят в оборот.
Лишь, тонкой струйкой времени влекомы, под осень соберёмся у ворот.
Где все давно, хронически знакомы. И где пропущен главный поворот...
http://stihi.ru/2010/03/17/3311
* * * * * * * * * *
Отчаянье, каким владеет тело
Отчаянье, каким владеет тело – Вселенная не в силах обустроить.
С любимыми прощания как вехи, а выходы туманнее, чем входы.
Расстроившись, эпоха пролетела, её следы древней раскопок Трои.
Складируя доспехи и успехи, в немилости у ветреной природы,
мы сохнем в пустоте пред образами, изыскивая образ жизни праздной.
За взглядами гурьбой несутся слухи, ведь на слуху у всех одно и то же.
Встречаясь в переулках и глазами, сюжет романа строим несуразный,
предавшись предначертанной разрухе, преданья старомодные итожим.
А звёзды тихо падают, мигая, и плещутся по судьбам низко падших,
Вселенная отчаянье слагает с себя, как полномочия владенья.
Она для всех не слишком дорогая – попытка жить подольше и подальше
в миру, где небо сдавлено кругами, и Данте начинает исчисленье...
http://stihi.ru/2010/03/24/271
* * * * * * * * * *
В гостях у сказки
Счастливый и пьянящий эпизод,
Бездонный вечер, предваривший ночь.
Её глаза сияли бирюзой,
И мне уже никто не мог помочь.
Шумел камыш и летний ресторан,
С реки – луна, и бегство – не с руки.
Я сразу понял: это есть она,
Все остальные – просто дураки:
Ни видят, что явление чудес
Спустилось к нам на грешный ламинат.
А за рекой шептал тревожно лес.
И этих глаз зовущий мармелад
Меня лишил остаточных путей
Для отступленья в сущность бытия.
Она смеялась громко, без затей,
И в унисон старался быть и я.
Потом сквозь мрак, отнюдь не на коне,
Не на такси, а в круглом корабле.
Её сваять не смог бы Фальконе
За жалкие три тысячи рублей,
Что я от страсти клеил на порог,
Который был чуть выше головы.
Метался лес, как будто занемог.
Метался я. И было всё. Увы...
А утром горло рашпилем. Пурга
В мозгу, а глубже – сушь и тошнота.
Изба скрипит на бройлерных ногах,
И на подушке рядом – точно та.
Стена, диплом "профессор кислых щей",
В окне – река в кисельных берегах,
Рассол с улыбкой подаёт Кащей,
Благословляет бабушка Яга...
Пора линять. Хоть тушкой. В бездну. Прочь.
Но поздно, брат. И правды не найти...
У них в невестах засиделась дочь.
А вот и я, на правильном пути.
Моя Ягуся дружит с головой
И не отпустит, сколько ни проси.
Я был надут, как будто домовой,
Что с управдомом ездит на такси
И упражняет весь окрестный мир
На вновь счастливо-пьяные дела...
Меня нашли под надписью "Трактир".
Башка трещала – стало быть, цела.
Зияло утро сумрачной дырой,
Хлеставшей ливнем прямо по ногам...
А я был пьян навязчивой игрой,
Где королевой – юная Яга.
http://stihi.ru/2010/03/24/2928
* * * * * * * * * *
Сумеречные холмы
...Сумеречные холмы. Где-то за окнами лес. Где-то за небом иной жизни подобие старта. Словно рассадник чумы – поле надрывных чудес. Дух раздирающий гной кроет заветную карту.
...Это случилось тогда, там, потому и затем, что у героев из книг тонкость кишки и намёков. Сумрак входил в города, вечно дивясь мерзлоте, где одержим только миг и – недержание сроков.
...Братство – за равенством вслед. Кольца сдавались в утиль. Позже и чаще в ломбард – так и короче и ближе. К светлым вершинам побед гнал дебаркадеры штиль. Или батяня комбат – это октавой пониже.
...Выход, наверное, есть. Стойка, отстойник и трап. Можно в себя иль за грань. Можно забыться и верить. Совесть, порядочность, честь кроет порядочный храп. Плюш, паутина, герань. Плотно закрытые двери.
...Это, должно быть, не мы. Мы рождены для удач. Только в роддоме судьбы, кажется, нас подменили. Сумеречные холмы. Ждёт неудачников плач: старый как мы "Let it be" на полустёртом виниле.
...Будет, конечно, не так. Лета недолгие мгле, что над холмами опять, не предвещают просвета. Молодость нынче не та, силу упрятав в игле. Мысли отправлены спать. Помыслы в общем про это.
...Карта ложится как встарь: ищется, кто виноват. Нашим достаточно знать выходы, явки, пароли... А над холмами – фонарь, что освещает закат, ждёт подходящую знать...
...Для исполнения роли...
http://stihi.ru/2010/03/30/4585
* * * * * * * * * *
Говорящий сверчок
Говорящий сверчок
В унитазный бачок
Прятал тексты священных куплетов.
Он не знал свой шесток,
Потому что жесток
Был романс в тишине туалета.
За стеною – чулан,
Там писался роман,
Также повесть, новелла и сага.
Но сверчку не с руки
Снова с красной строки
Портить воздух, фаянс и бумагу.
Приходили к нему
Моль по кличке Му-Му
И летучая мышь с оперетты.
Он пером не скрипел,
Исполнялся припев
С придыханьем и страстью "про это".
Моль бодрил нафталин,
Мышь скрывалась вдали,
Ультразвуком гармонию смерив.
Он в ответ брал баян,
Хоть немного был пьян,
Но входил в положенье и в двери.
А потом был экстаз,
Подобрав парафраз,
Унитаз пару фраз перепевкой
Флейты труб стояка
Застолбил на века,
Мышь представив гулящею девкой.
Следом вырвалась моль,
Сквозь диез и бемоль,
Мимо терций, мажоров, сексотов.
Говорящий сверчок
Под первак и лучок
Пел романс для дворовой босоты.
Эта сказка стара,
Закругляться пора,
Спит в чулане косой Буратино.
Лишь сверчок, моль и мышь
Про шумевший камыш,
Папу Карло скрестив с Тарантино,
Нам, конечно, споют.
Навевает уют
Тихий омут отхожего места,
Где топили Му-Му,
Прививали чуму
Всем мышино-сверчковым семействам...
Ты икаешь, малыш?
В ночь глухую не спишь
И хватаешь кусок арматуры?
Ты не бойся, дружок,
Лучше съешь пирожок
И внимай глубине партитуры,
Где для всех голосов
И "поющих трусов"
Предначертана партия свыше...
Говорящим сверчкам
Даже возле толчка
Нужно знать про шесток, и про крышу...
http://stihi.ru/2010/04/17/6938
* * * * * * * * * *
По волнам памяти
Огромное спасибо Александру Кожейкину (http://stihi.ru/avtor/sonet_523) и Алексу Рудову (http://stihi.ru/avtor/arudov698) за вдохновение и участие.
1. Счастье снижается
Небо опущено ниже. Планка запала совсем. Месит апрельскую жижу белкой в чужом колесе люд разночинный и прочий, в арки боясь и в метро. Город, когда-то рабочий, чует привычным нутром все изменения в духе, букве и прочей "ни зги" – там, где начало разрухи перед приходом в мозги. Люди спешат в переделки, чтоб в переходы нырнуть. Предназначаются стрелки для наставленья на путь. Определение счастья – равность "хочу" и "дано". Давят часы на запястье. Дни как немое кино. Месяцем сдавлены годы. Вечный прилив, но не сил. Метим свои огороды. Что недобрал, то неси. С честностью лишь нескладуха, хоть в понедельник, хоть нет, если в начале пир духа как лотерейный билет. Чести на всех не хватило. Пусть завезут – подождём. Хватит мучений в сортирах, проще мочить под дождём наши окрепшие души в дебрях нелётных погод...
Уши имеющий – слушай! Сколько там за "итого"?..
Счастье не станет добычей, если всё "иже еси". Метит старинный обычай: верить, бояться, просить. Сказка становится притчей, если отбросить "жил-был". Апологетика китча – наши родные жлобы. Антрепренёры в футляре знают, что дело – труба. Вызубрен вокабулярий, большее – не по зубам. Можно ругаться до драки, после – не до падежа. Всё зарастёт на собаке, если успеет сбежать. Время озОрно и Обло, будет и бить, и трепать. Вера заводит в оглобли, если, конечно, слепа. Будет назначенный день и – будет дана шаурма. Определяет сиденья место – порывы ума. Не понимает болонка благость простой конуры. А на востоке, где тонко, рвать не спешат до поры. Но не вопрос, если кто-то веско промолвит "пора". Перед счастливым полётом к лучшим и светлым мирам. Каждый решает не часто. Если бы лишь за себя... Счастье не рвётся на части... Волю небес теребя... Ждём ёлки-палки, подарки – только в глухом декабре...
Счастье сойдёт к нам, под арку... Прежде слегка подобрев...
* * *
2. Старый рок-н-ролл
"В начале было слово..."
(Из милицейского протокола).
Слово печатное в силе. Слово к народу вдвойне. Сколько бы мир не просили, миром готовы к войне. Граждане, также гражданки, мудрости, если они сказаны теми, кто в танке – вовсе не знают цены, не обещают спасенья душам, почуявшим цель. Перед святым Воскресеньем – множество страстных недель. Вечно не знает покоя вече, входящее в раж. Осень – что это такое? С небом один экипаж. На обелиске хотя бы даты с чертою внутри. Август – а после октябрь: девять один – девять три. Многое в памяти стёрто. Можно кричать: "клевета!" Был в октябре день четвёртый в дымно-кровавых цветах. Эти нечёткие были... Хроники режут глаза. Танки туда же не били два с лишним года назад. Было наивней и чище. Верили все в миражи...
Прошлое скоро отыщет. И тихо спросит "ты жив?"
Это не Сталин, не йети, не гуманоид, не дух – это бездомные дети в памяти нищих старух, это бездумная вера в краткость и курсов и фраз, это и жизнь и карьера – доброжелателем в таз спущена, слита, испита в папке с рейтузной тесьмой. Это и подпись пиита под коллективным письмом. Это вчерашние дрожжи, влезшие в новый завет. Каяться может до дрожи весь неприкаянный свет. Просто, привычные к мраку, жалуя данный насест, без разрыванья рубахи – даже не двинутся с мест. А на местах всё нелепо... Пьётся, о вечном скуля...
Память бывает свирепа, вновь начиная с нуля...
Можно начать с единицы. Пусть одиночка смешон. Мысли стирают границы. Donkey быть может и schon. Для Буридановых логик век благодарности нет. Или мы платим налоги, или мы платим за свет. Тот или может быть этот. Грань истирается в пыль. Красится сумрак газетой в тон настроенью толпы. Ходим по лезвию бритвы, Оккаму садим на клей. Ринго сбивается с ритма. В ринге забыт fair play. Стынут бродячие души, радуясь сходу зимы...
Ветхий уклад не нарушить, если не рваться из тьмы...
Мысли просторнее спьяну. Думы кристально чисты. На земляничных полянах вновь вырастают кресты. Вечные ставим вопросы, фразы штампуем с листа, рядом маячат матросы и караул, что устал. Прячутся в тень менестрели, бьют комиссары в набат.
Может, весенние трели эту тоску разбомбят?..
Бродский с провинцией прав был – лучше у моря в глуши, если имперской управы зов для терзаний души, для состояния духа, для посиделок в ночи. Где изначально разруха – там и сподручней мочить. Всё у Булгакова к месту, точно описан сюжет. Всем нострадамусам тесно, курят в сторонке уже...
Donkey по кругу, по кругу. "Шо нам" расскажет эфир?.. Нам бы услышать друг друга. Чтоб не проспать этот мир.
А за глаза? Только книги могут – и те не у дел. Мы, оглянувшись, лишь фиги видим – так Шаов допел. Но впереди – те же виды, логику правит ранжир. Кто собирает обиды, тот и от штиля дрожит. Время играется с нами, лет рассыпая драже. Нас сохранит только память: с виду неброский сюжет. Словно империя инков, словно с ксилитом "Дирол"...
Тихо играет пластинка. Старый как мы рок-н-ролл...
* * *
3. Первое апреля
Нам так привычно не верить (есть исключенье – экран). Первого, то ли апреля, то ли нисана игра в белые спины в горячке к вечеру выдаст "Аншлаг". Дяди, одетые в "пачки", пьянка такая пошла. Тёти, одетые меньше, пачки потолще – себе. Чисто колхозные гейши, как А и Б – на трубе. Что нам "Ниссан"? Если даже стыдно явить пацанам. Кто обнаружит пропажу юности, пропитой в хлам? Мир был наивен и молод... Хоть бы не видеть в упор тьмой накрываемый город, что невзлюбил прокурор. В шутке есть доля. С ценою... Вывернув этих... людей всею дебелой спиною в сторону светлых идей. Предназначенье апреля – до состояния риз.
Серый уклон аппарели скрасит движение вниз...
Что после нас остаётся? Только тире между дат? Нет, затмевающий солнце тот в доктора кандидат, кто за спиною не прячет штепсель, TV запретив. Он Тарапунькой назначен. Он утверждает мотив. Он – собирательный образ. Можно ругать за глаза. Но с обаянием кобры косо висят образа. Тают друзья за порогом. Всё познаётся в биде. А перед дальней дорогой надо чуть-чуть посидеть. Перед противным экраном (раньше он был голубым). Самые разные страны – как окончанья трубы. Самые разные лица – возле барьера, а меж – клоуном тема струится, в нужный впадая падеж. Юмором пышут коллеги, фрак обратив в кимоно. Первоапрельские гэги рвутся, где тонкий намёк. Этим порывам внимая, спёр всё дыханье в зобу...
Лучше, чем первое мая. Без кумача и трибун.
* * *
4. КВН
Круг замыкает кривые и не вывозит наверх.
Быть ассистентом у Вия для поднимания век –
важная фаза карьеры, мостик, ступенька и дверь.
Портит сквозняк интерьеры, лишь экстерьер без потерь.
Каждый экс-, вице- и нано- – где-то слегка недоспал.
Чтоб увеличить изъяны, верит рекламе и в спам.
Не оскудевшее вымя в нужный момент истечёт.
Лишь не попутайте имя, улицу, город и счёт.
Непопадание в урны – признак умения жить.
Где у апреля дежурный? Кто разогнал миражи?
Как разговеться до срока, в чистый четверг, до дождя?
Если смешались пророки, лики, портреты вождя...
Время – не лекарь, а рамка миноискателя грёз.
Ферзь представляется дамкой – это коронный курьёз.
Стрелки висевших флажками не переводят на час.
Поздно читать Мураками, Кафкою с пляжа торчать...
Круг, а точнее окружность – нами намеченный путь.
Оды слагаются дружно, можно прилечь отдохнуть.
Воды отходят в каналы, двинутся скоро плоды.
Время заносит в анналы как бы на чай за труды.
Все на трубе, их немало. Очень смешной КВН.
Что-то упало-пропало. Кажется, с буквою "н"...
* * *
5. Весенний рэп
А с руки никогда не кормиться
не получится, сколь ни пытай
этот мир, где любая столица
испытаниями испита.
Где весна предназначена свыше
мазать ливнем неубранный снег,
где стрижи могут только под крышей,
впрочем, это касается всех.
Как же хочется вырваться с круга,
выйти странником в стылую рань.
Но мешают подпруга, подруга,
кали-юга и прочая дрянь.
Как же хочется стать пилигримом,
чтобы первым – к святым и простым.
Но в окрестностях Третьего Рима
с благочестием легче шестым.
Благо, дать не спешат, ну и ладно,
ибо сутью – "иди и бери".
Хор цыганский про "наш мармеладный"
слаще сказок Сент-Экзюпери.
Блуд словесный с добавкою – ближе
десяти плохо ученных фраз...
Пролетая левее Парижа,
очень просто в пике, в унитаз.
Пусть забитые окна и двери –
всех повяжет мобильная связь...
А весна не сдаётся и верит.
И смывает вчерашнюю грязь...
А сегодня иные завязки,
но назначены тем же концам.
Переходят привычные сказки
в мадригал "не послать ли гонца".
Голод бьёт по квадратам и целям,
обещает вино и шашлык.
Спать пора, а мы даже не еле-
еле от прежних грёз отошли.
Город дарит простые соблазны,
тихо шепчет "попробуй как все".
Ведь с гордыней, такой несуразной,
не пойдёшь босиком по росе.
От неё лишь одни передряги,
да и грех – как судачат везде.
А про гордость и совесть бумаге
расскажи, прямо там, на гвозде.
Это просто, как дверь военкома,
как объявший присутствие жлоб.
Тяжело излечить глаукому,
коль глаза вечно лезут на лоб.
Потому что не сходятся виды:
за спиною, в экране, вдали.
Дождь не смоет былые обиды,
отделяя тебя от земли.
Дождь стирает черты и одежды,
приговор оставляя весне...
Но весна не убила надежду.
Лишь баюкает веру во сне.
* * *
6. Повесть нашего времени
"Лили на землю воду –
Нету колосьев – чудо!"
(В.Высоцкий)
Лечит любовь и водка, сплин заползает в скит. Помнится первой ходка, как отворот тоски. Печень давно в отказе, только б не вышла вся. В каждой условной фразе виснет, топор внеся, разум, что смутно бродит, ночи смутив пору. Что ж ты наделал, Родя? Где напастись старух? Право имеет правый. Твари – дрожать на все. Клюнет петух двуглавый, благостно окосев. Выход - вперёд и в двери. Душам – пройти к окну. Бог наказал, и предал дьявол, слегка икнув. Можно предстать примером хрестоматийных фраз. Соню спасает вера. Это – в последний раз. Вслед за душевной травмой время давать обет. Фёдор Михалыч прав был: грязный, унылый свет. Но не дано другого, от сотворенья так. Если разрезать тогу – можно пошить колпак. Если отбросить кости – выпадет дупль-шесть. Лучше сомненья бросьте, пусть отрастает шерсть. Станут длиннее когти, станут острей клыки. Кто там по воле сохнет? Просят вкусить с руки. Время кормленья свято, если ещё налить. Сколько там до зарплаты? Где Ариадны нить? Хочется бить в литавры, в рожи, буфет круша. Дайте мне Минотавра, выпьем на брудершафт. Утром подайте воду и потолките в ступе...
Дали вчера свободу. Может быть, кто-то купит...
Завтра настанет завтра. В точности, как вчера. Кончилось время Сартра. Как и "Камю" с утра. Вспахано поле брани, следуя по пятам. Не посылайте в баню, нечем кичиться там. Ветром захлопнет двери, дома забыл ключи. Каждому – да по вере. Кто-нибудь не смолчит. Каждому – да по роже. Может быть пронесёт. Хочется подороже, крупными и за всё. Некогда оглядеться, выпросить у менял. Кажется, было детство. Вроде бы у меня. Это ли не причина скупости всех богов?.. Бравшие не по чину веруют в "итого". Их укрепит трясина даром и карой от... Предано ли осине слово "искариот"? Правится ли преданье, правда ли порох сух? Кто-то обложит данью или хотя бы вслух. Выйдет, седой и бравый, мальчик, а может, муж. Он для минуты славы – "да" (и к тому же "уж") будет светить пробелом в знании на века. Выдадут парабеллум или сертификат. Выпустят на галёрку, скажут, куда бежать. Их не выводит хлорка с этого рубежа. Вравшие до истерик выползут на экран. Видится из америк, мечется ли икра. Слышится в том же тоне чисто вселенский вой. В чём сила, брат? В жетоне? Видимо, с головой больше дружить нелепо, меньше дадут и так. С гения делать слепок – каждый суёт пятак. Вынесет всё пехота, выстроив свой редут...
Завтра дадут чего-то. Помнится, что дадут...
Повесть не станет весною, это всего лишь эссе. Не уподобившись Ною, но присягнув колбасе, лица со справкой "не баре" граф содержаньем горды. Твари отнюдь не по паре, стаи смыкают ряды. Их выводили на племя, метил трибуны шаман. Вечно бесплодное время девкой в углу зажимал призрак, бродивший изрядно, чтоб перегнать под полой. Лозунг "не гадить в парадных" – много сложней, чем "долой!" Краткость – не признак таланта, просто доходит скорей. Мышеподобных гарантов, тормозов и якорей было занесено много к самым вершинам из куч. Непроездная дорога, неповоротливый ключ, не при делах пантомима, не по приколу кутить. Цели неисповедимы, коль разобрали пути. А в колее околевшим выложат новый коллаж, чтобы и конным, и пешим вход обозначился в раж. Повести этой весною злей и печальнее нет, чем постоять за ценою, целясь в копеечный свет. Выводы в это пространство, как и подходы, круты. Про дворовое дворянство все позабыли. А ты? Где-то на этих площадках было начало начал. Повод низводит повадки до простоты трубача, что не изменит сигналы, также при этом и нам. По замутнённым каналам гонит кораблик весна. Он из листка из тетради, он доплывёт, говорят...
Может быть, этого ради стоит поднять якоря?.. Станет, со скрипом, со стоном времени совесть чиста...
Время!.. Откройте кингстоны. И занимайте места...
http://stihi.ru/2010/04/05/332
http://stihi.ru/2010/04/22/3421
http://stihi.ru/2010/04/23/5672
http://stihi.ru/2010/04/26/2754
http://stihi.ru/2010/04/27/2719
http://stihi.ru/2010/04/28/8660
* * * * * * * * * *
Она прошла
Был обычный серый питерский вечер,
Я пошёл бродить в дурном настроенье.
Двух прохожих по пути изувечил,
Мог бы больше, но измаялся ленью.
И как будто стали ближе и глаже
Крыша неба и отрыжка портвейна.
Мне хотелось продолжать в Эрмитаже,
Но явилась вдруг она как знаменье.
Припев:
Она прошла как субмарина
В украинской степи,
Как камасутра под кремлёвской стеной.
Я обернулся посмотреть,
Не оборвался ли с цепи
Мир, обернувшись голубою луной.
(2 раза)
Помню, что-то я писал в протоколе
И тоскливо озирал отделенье.
Я пытался даже крикнуть "Доколе!",
Но сержант легко развеял сомненья.
Вдруг она сорвалась с места как птица,
Отметая все мои подозренья,
А потом пятнадцать суток в больнице
Мне являлась по ночам как виденье.
Припев:
Она прошла как диарея
По команде "Отбой!",
Как радиола, создавая уют.
Я попытался испытать
Под пыткой встречу с тобой,
Но опыт топит, а неопытных бьют.
(2 раза)
Потеряли страх и совесть соседи,
Но под вечер, заходя в заведенье,
Где портреты Элтон Джона и Фредди,
От противного я жду просветленья.
Я понять хочу, отринув гормоны,
Кто она – моей планиды подачка:
То ли первая бригада ОМОНа,
То ли белая (как солнце) горячка?..
Припев:
Она прошла как наступленье
Струй на тело костра,
Как пенье в ступе из-под бабы Яги.
Я постарался не стирать
Со старта странный астрал,
Поскольку старые мешают долги.
Она прошла как лесосека
По таёжной глуши,
Как стеклотара по заветным углам.
Мне б отдышаться и вдохнуть
В наш дух немного души,
Но равнодушно эта карта легла.
(Можно тоже 2 раза)
http://stihi.ru/2010/05/05/5419
* * * * * * * * * *
Город туманов
Город туманов – не любит, чтоб не иметь бледный вид.
Бродят невнятные люди в кисло-молочной дали.
Здесь отработаны лица, здесь выцветают глаза.
Это уже не столица. Это ещё не базар.
Город туманный, как тени прошлым утюженных дней.
Сумрака хитросплетенья хмуро скользят по стене.
Здесь растаможены стаи поползновений благих.
Нам рок-н-ролл не играли. Били в набат и под дых.
На перекрёстках сигналы ты подавать не спеши.
Лето весна не догнала, лишь поцелуи машин
Напоминают о прыти наших желаний и грёз...
Эхом в заветном корыте. Это давно и всерьёз.
Оды бульварам и скверам тихо дымят в тупике.
Звёздам, утратившим веру, легче сорваться в пике.
В мутных, глухих переулках корчится ветра протез.
Хрипло играет шкатулка. Жестью скрипит полонез.
Город туманов глубоких мелкий являет петит.
Здесь проворонены сроки. Душно орлам на цепи.
Это не Лондон, не Вена. Здесь вам – не там и не тут.
Кто-то просил перемены? Их заменяет салют.
Он непременно случится. В честь наших славных побед.
Вырвутся гордые птицы. Им бы успеть на обед.
Бродят герои романа. Едут домой на такси.
Город не любит туманы. Только никто не спросил.
Может, мы сами достроим наш обесцвеченный рай?..
Кто хочет новых героев? Так подходи, выбирай.
Брезжат туманные лица. Тени влекут за собой.
Это уже не "Зарница". Это игра на отбой.
Место туманов и трёпа пеплом посыпанных глав.
Это ещё не Европа. Видно, так карта легла.
Время крадётся украдкой в старом театре теней.
Скоро объявят посадку. Может быть даже и мне.
http://stihi.ru/2010/05/07/5356
* * * * * * * * * *
Оставьте
Оставьте мне немного пустоты,
И я смогу заполнить те каверны,
Где изойдёт до срока путь неверный
В ущелье слов с названьем "просто ты".
Оставьте мне всё то, что променял:
Верните "было" и увольте "будет".
Точнее, есть. И в этом ходят люди,
Порою даже вспомнив про меня.
Оставьте мне тропинку вдоль оград
Чужих миров, свернувшихся стандартно.
Пускай по ней придёт ко мне азарт... Но
Оставлен им непринятый парад.
Оставим споры – бренного послов
Среди аллей, проржавленных листвою,
Где ясно, кто, чего и сколько стоит,
А пустоцвет важней, чем пустослов.
Простор сжимает, словно простыня,
Чья пастораль затянута местами.
Но ты придёшь, с печалью и цветами
К берлоге снов с названьем "просто я".
Промолвишь тихо, может быть, "прощай"
Двум ничего не изменившим датам...
Оставь надежду детям и солдатам,
Входя в наш мир, бесцельный, как праща.
Уже нельзя "иначе" вместо "так",
Давно судьба отринутым ведома...
Погост любви возвышенней роддома,
Его оставит только пустота.
http://stihi.ru/2010/05/10/6611
* * * * * * * * * *
Календарь
Настенный календарь, отрывочный и яркий –
казался нам тогда он толстым и смешным,
в далёком январе, где свежие подарки,
и мама гонит в дом, и голуби над ним.
Олег, Серёга, Лев из третьего подъезда,
футбол до темноты и споры ни о чём.
На кухне календарь с решениями съезда.
И первые листки с дежурным Ильичём.
Отечество в дыму, в кармане вольный ветер,
сын дворничихи Сэм под стать ему почти.
И мы живём в стране, единственной на свете,
где розовый портвейн и в цвет ему – мечты...
Срываются листки с ненужным расписаньем
движения светил и праздников мирских.
В апреле ни к чему уже готовить сани,
ускорилась страна, проснувшись от тоски.
Лев бросил институт, весна тому виною,
Серёга свой филфак ругает за глаза.
Олег зубрит иврит, чтоб выехать с женою,
а Сэм познал Стамбул, Варшаву и базар.
А мама от газет в восторге. И журналы...
И, кажется, любовь, и клятвы до зари.
Листки идут в отрыв, как годы, по безналу.
И всё ещё кружат над домом сизари...
Он сильно похудел. Всему виною лето,
отрывками, и мир с повадками, как тать.
Листки календаря летят как эполеты
у тех, кто не умел два раза присягать.
Серёга – репортёр, прожектор катастрофы,
в Москве прописан Сэм – и видел всех в гробу.
Олег несёт свой крест в окрестностях Голгофы,
а Лев пропал в горах под городом Кабул.
То "Джип", то "Мерседес" – в берёзку ли, в осину.
Стран много, два пути: аптека и фонарь.
А мама пьёт настой и чаще просит сына
быть твёрже и трезвей, поскольку всё как встарь...
И не до голубей в осеннем небе низком.
Мы вышли на рубеж, когда уже с горы.
Проклятый календарь, листы уносит списком.
А кажется вчера... Но это до поры.
Олег ушёл в себя, Сергей уже за штатом,
Лев выплыл в Анкаре, и звать его Ахмед.
Семён Петрович стал народным депутатом,
хоть путает оффшор, офсайды и обед.
Скрывает слякоть дней несбывшегося груды.
Подарки в юбилей, подачки всё черствей.
А мама видит нас, наверное, оттуда...
Как пёстрые листки в сгорающей листве...
Декабрьские дни. Последние страницы
на серой и пустой изнанке у плиты.
В далёком январе надежды, судьбы, лица:
казались – на века, и с вечностью на "ты".
Мы брали этот мир, наверное, на вырост.
Ребята, где же вы? Нам надо доиграть...
Но всё, что позади – хоть оторви да выбрось.
А дома – интернет, усталость и кровать.
И скоро новый год, да не по наши души.
И новый календарь, но рвать его не нам...
А мама ждёт всегда. И вечно будет слушать.
Мы встретимся... Дождись...
Что скажешь?..
Тишина...
http://stihi.ru/2010/05/13/3423
* * * * * * * * * *
Ты куда, ты куда?!
"- Поцелуй меня, Эмманюэль.
- Куда?
- Туда.
- Куда-куда?
- Туда, Эмманюэль, туда..."
(© Театр КВН ДГУ "Эмманюэль")
Ты куда, ты куда?!. Ты же мне обещала
Быть со мной до конца, до последней черты.
Но подкралась судьба и как будто клещами
Извлекла всю тебя и забрала. А ты?..
Словно опер фантом вместе с фата-морганой -
Мне являлась сквозь ночь и сухую печаль.
Так пятьсот лет назад под разливы органа
То костёр грел толпу, то топор палача.
Как себя мне согреть? Нет задания проще,
Будь ты возле ребра в час лихих передряг.
Но стальная рука с мутной надписью "тёща"
Потопила меня как последний "Варяг".
Я не сдался врагу, я кусался и пачкал
Супостата рукав беспохмельной слезой.
Но туда, но туда помещалась заначка,
Где у выреза брошь бьётся в глаз бирюзой.
Ты куда, ты куда?! Я кричал в исступленье,
А коварный сушняк душу рвал на куски.
Ты ушла навсегда. Лишь бодун длил мгновенья,
Обращаясь в часы беспробудной тоски...
http://stihi.ru/2010/05/27/4055
* * * * * * * * * *
Старый бич
А дождь разразился утром. Но это случилось завтра.
Которое не настало. Поскольку была зима
отделана перламутром небес на пороге марта.
Сходилось с прогнозом мало. Он просто сходил с ума
от подлой, последней мысли попробовать дотянуться
до края портьерных складок, чтоб сделать из них петлю.
А волны стучались в мыс ли, в баркас ли... И месяц куцый
дразнил глубиной повадок, дарованных кораблю.
Но футы разъели мили, а киль неподъёмно болен,
как время с планидой клизмы, с диагнозом – это всё.
Достаточно накормили таблетками от неволи
бродягу морей по жизни, чтоб резко сменить посол,
чтоб бледною, словно пудра, и пресною, как овсянка,
последняя длилась мера с названием – паралич...
А дождь разразился утром. А гром бил в окно берданкой.
В ночлежке с крюка портьера свисала как старый бич...
http://stihi.ru/2010/06/07/2155
* * * * * * * * * *
Ночная симфония
С.С.Прокофьеву и его (нашему) времени...
Вы простите, маэстро, с цветами, увы, незадача.
Даже смерть пошутила формальным скрещением дат.
Между трубною давкой и сонмом вселенского плача –
Неприметно уходит почти неизвестный солдат.
Извините, маэстро, солдатом – нелепое бремя,
Хоть мелодию Вашу потом приравняли к штыку,
Чтоб звучала как реквием вместе с программою "Время",
Что отпущено очень немногим на нашем веку.
Вы поймите, маэстро, грехов отпущение только
За чертою даётся, и то, зачастую, на грамм.
Ваши премии к Вам долетали как пьяное "горько"
На поминках по времени в рамках казённых программ.
А сумбур вместо музыки рядом выкручивал руки,
Хоть – чужая воронка на фоне полярных снегов.
Ах, зачем Вы, маэстро, вернулись сквозь годы разлуки?
Неужели, чтоб датой одной позабавить его?
Неужели, чтоб Ваша (и предана Вами же) Лина
Утешала испанскую грусть средь мордовских болот?..
У симфоний ночных стук кромешный и дух гуталина,
И подъездная муть, и прощальная тень у ворот.
У симфоний ночных всё выходит и громче, и ниже.
Что вверху, что внизу... Кто пытался, пенял иль пинал...
Но представьте, маэстро, обоим – по мартовской жиже
Подарила судьба, под сурдинку ровняя финал.
Для симфоний дневных не хватает ни нот, ни созвучий,
Потому что во тьме и надежды, и мы рождены.
Право, ряд 47, что на 3-ем участке – сподручней,
Чем – сначала стеллаж, а потом – у кремлёвской стены.
Не судите, маэстро, Вы нас слишком строго и рано.
Ведь во все времена: во спасенье – строка и мотив.
Мы увидимся вновь за границей эпохи тумана.
Приходите и Вы, и цветы, и всех нас захватив...
http://stihi.ru/2010/06/30/2033
* * * * * * * * * *
Сказочка в тему
Привет, малыш! Давай в дуду волшебную подуем,
Чтоб, отведя белиберду, отвадить обалдуев.
Сверчок попался на крючок, сверлил Перун перину,
Иван по кличке Дурачок нажрался как скотина.
Мальвина забодала всех с критическими днями,
У Д’артаньяна в Туапсе несчастие с конями,
С галлона перейдя в галоп, он перешёл границу,
Его догнал какой-то жлоб, игравшийся в «Зарницу».
Потом догнались коньячком и полирнулись пивом.
Спокойно, дети, всё пучком, но сделаем красиво.
Зачем у Горького на дне любить три апельсина,
Коль утром истина в вине под звуки клавесина...
За Дуремаром Майдодыр, за Карабасом Брамса
Исполнит хор Караганды, где все поют романсы.
Графиня, изменив лицом, к пруду метнётся живо,
Чтоб трамбовать заподлицо мир сказочной наживы
С реальным уровнем шизы, которая в зачатке,
Подайте мне коня, шузы, плащ, шпагу и перчатки,
А также рупь на опохмел и тысячу с чертями.
Чуковский, право, охамел. Толстой грозит лаптями.
Узнать бы лишь, какой из них? И где читать морали?..
Ах, дайте джазу, без возни.
Пока не отобрали.
Зато на лист забрался глист, Муму от бед страхуя,
За ним пришёл евангелист и спел нам "Аллилуйя".
А Робин-Гуд был тоже спел, при этом рухнул с дуба.
Шериф цинично овладел им, выругавшись грубо.
А тридцать три богатыря, ещё спартанцев триста
Поймали этого шныря, затем евангелиста.
Али-баба и сорок душ разбойничьей породы
Водили всех посменно в душ и принимали роды.
Гарун спалил чужой кишлак и дилера при этом,
За Иванесом шёл ишак, стреляя сигареты.
У Винни-Пуха пир горой и кролики как звери,
Последний просится герой, нуждой гонимый, в двери.
Берданку Пятачок достал и всем вставляет дуло.
Откуда пузо у глиста? Наверное, надуло.
Алиса по полю чудес шла и сосала сушку,
Какой чудесный холодец из ножек от избушки.
Ганс Христиан и братья Гримм покуривают рядом,
Когда проходят Крым и Рим командовать парадом
Пьеро, Мальвина, Карабас – все вместе ждут прихода.
Не в церкви, не обманут вас – людей и пароходов...
http://stihi.ru/2010/07/17/2461
* * * * * * * * * *
Интермеццо
Расплавленный асфальт фиксирует исходы...
Ступени, голоса, безликие соседи...
Прошу меня простить за приторные оды,
дежурные цветы и роль не первой леди.
Прошу меня забыть. Раз триста двадцать пятый.
Вы молоды. А я – подержанный повеса.
На выкрашенном пне не вырастут опята,
а поиски себя идут обычно лесом...
с опушкою, давно исхоженной другими,
но каждому свои даются сантименты.
Ловлю себя на том, что помнится не имя,
а жалкие слова и жаркие акценты.
Разбавленный коктейль не крепостью, а цветом,
объёмом и ещё наличием дурманит.
Вы в поисках иных... и выхода при этом.
Я, кажется, смешон и, видимо, в кармане
у скомканной судьбы под сенью опозданья
на лайнер в те края, где айсбергами годы.
Но длится водевиль как свежее преданье,
и верится во все знамения природы,
которые должны. Назло и непременно.
Но сколько должен я? По жизни и по факту.
Сжимает горизонт уютной ойкуменой
привычек глухота, приличий катаракта.
Бредущим по жаре полнеющим сатиром
предстать со стороны – достойные итоги.
Расплавленный асфальт прогнётся вместе с миром,
вот только не под нас, а кратером под ноги.
Что вскоре зарастёт, лишь только хлопнут двери
в старательный подъезд, где случай в сан возведен.
Здесь каждому своё, по месту и по мере...
Заигранный сюжет и роль не первой леди.
http://stihi.ru/2010/07/23/1941
* * * * * * * * * *
Благодать-2010
Этим летом совсем отменили дожди,
и жара развелась, и резвилась, и жгла.
И горели деревни, леса. И вожди
обещали пресечь. Только душная мгла
надвигалась, давила, скрывала закат.
Сигарета для лёгких – как будто нектар.
Муть бессонниц в поту и наждак языка...
Ад на сотни часов и на каждый гектар...
Люди рыли траншеи, где вырублен лес,
но огонь подбирался с другой стороны.
Люди крыли начальство и волю небес,
проклиная судьбу и размеры цены,
обращались и вверх, и в скотину, и в суд,
заклинали дожди, грозы, ливни и град.
Люди верили, что благодать принесут,
и прольётся она на излеченный град...
А на самом верху, нарушая обет,
облачённый старик крыл райводоканал.
Отключили подачу, креста на них нет.
Говорят, что за двадцать веков задолжал.
Раньше льготы, субсидии, мол, ветеран.
А теперь там другие сидят пацаны.
Он хотел Самому доложить, но был пьян,
проклиная судьбу и размеры цены.
И ключом от ворот он звенеть перестал,
и не в силах мочить ни простор, ни сортир...
Благодать иссыхала по райским кустам
и никак не лилась на измученный мир...
http://stihi.ru/2010/08/09/2372
* * * * * * * * * *
Надежда
В небе чёрном располневшая луна –
как прожектор – ищет цели для себя.
Мир царапает с изнанки тишина,
беспробудно занавески теребя.
Мы не встретимся, наверное, уже.
Даже точно это можно говорить.
Отвязалась на искомом вираже
и запуталась логическая нить.
Ты могла бы появиться невзначай,
но фантастика – в трактире за углом.
Вызывая хоть виденье, хоть врача,
время в месте неопознанном слегло.
А какой сегодня месяц, год и век –
не ответят ни оракул, ни экран.
В непокрытой сединою голове
лишь рефлексии гуляют по утрам.
Я так часто слышу близкие шаги.
Я сквозь мрак увижу скрипнувшую дверь.
Ты придёшь и тихо скажешь: помоги
нам обоим, и не завтра, а теперь.
Стук часов – как метроном – вселяет грусть,
сердца стук – как метеор – давно угас.
Звёзды виснут белым братством – ну и пусть.
Это бремя ни к чему и не для нас.
Ты давно забыла адрес, и причин
для явления придумать я не смог.
Это – время просто выбросить ключи,
но – безвременье, и балом правит смог.
А туманом награждают за ответ
на вопросы, беспросветные сполна...
Назначалась ты надеждою на свет...
Но на небе только жирная луна.
А потом приходят думы и тоска,
непутёвая, как парус на волне.
Ночь ласкает нежным дулом у виска,
обещая что-то ясное вполне.
Предвещая индульгенцию, и в ней –
просветленье, с упоением сверла.
Ты могла бы стать надеждою моей...
Но со мною, не родившись – умерла ...
http://stihi.ru/2010/09/23/2860
* * * * * * * * * *
Мы
Мы вышли на белый снег. А город остался там,
где прежде заложен дом и пуще неволи – смута.
В желаниях, как во сне, маячила красота,
оставленная с трудом дождавшемуся кому-то.
А кто-то в забое дней, породу стремясь добыть,
добил между делом нас своею смешной планидой.
Но скрежет зубов на дне заметно умерил прыть.
Лишь сталый, дремучий лес корячился с бледным видом.
Мы вышли на этот круг, последним боясь назвать.
Но как же сказать ещё, когда износилась воля,
коль мало полезен друг, и если милей кровать,
в углу, где несёт борщом и свежей (давно) юдолью?..
А где-то прописан смех, и много жильцов других,
и дни не летят без дна, а бьются, и небо – выше.
Но мы в богадельне всех кругом назовём "враги",
поскольку давно видна чужая, глухая крыша.
Мы вышли уже в тираж. Считай, экземпляров сто –
осталось до мутных пор, где счёт перейдёт на строки.
Мы пишем до входа в раж, забыв про иной простор,
заставив себя на спор былые явить пороки...
А, может, пройдёт оно – стремление быть внутри
потока, где словом "мы" скрывают пустые лица?..
Наложит свой гнёт кино, желаний исполнив три,
где, в близости бахромы, под скатертью мир пылится.
Я выйду уже один, без всяких и при своих.
К вершине идти трудней, чем мизерно отписаться.
Но как же непроходим, и ныне, и присно – их,
разъевшихся трудодней наезд на твоё богатство.
Которое – не года. И даже – не высота.
А просто – родной ночлег. И только своя дорога...
А кто-то – не прогадал. И где-то судьба – не та...
Мы вышли на белый снег... Нас много. Ах, как нас много...
http://stihi.ru/2010/11/04/481
* * * * * * * * * *
Занесённые ветром
"- Какая прекрасная сегодня луна!
- Да, но если бы вы видели ее до войны..."
(Оскар Уайльд)
Никак на племя не сойдутся Север с Югом. В пылу исконной рабской жажды деклараций.
Уносит ветром чьи-то судьбы. И по кругу – цветная плёнка с бледным видом папарацци.
На тех экранах не в чести ретроспектива, где самый кассовый из фильмов – мимо кассы.
Луна с повадками партийного актива ласкает время с аппетитами Бокассы.
В потёмках публика в загоне не робеет. Закон не писанный... и пламенным, и пленным...
И племенным, точней, потомственным плебеям: всё на роду, а остальное – по колено.
Нет просвещения верней, чем летаргия. И нет плевательниц удобней, чем колодцы.
Враги являются с экрана, но другие. Они иные... иноверцы, инородцы.
От старой плёнки запах бремени и тлена. Из кваса старого не выйдут верфи Гданьска.
Подлунный мир – всегда худой и довоенный. Хоть нет войны, конечно... кроме как гражданской.
Для Авраамов хватит места близ Голгофы. Актёров хватит, чтобы Линкольны не смели...
Пускай слова ещё порой слагает в строфы забытый свет в своём миру в конце тоннеля.
Пусть иногда ещё доносится крещендо, и кода доступа даётся непослушным.
Вот только в меру пустоты и в рамках бренда мы кроем тело и в залог отводим душу.
Бросают камни недобитые пророки за край уютной персональной ойкумены...
Заносит ветром с нами старые уроки, в которых просто неуместны перемены.
http://stihi.ru/2010/11/10/151
* * * * * * * * * *
Роман
"Ничто так не мешает роману, как чувство юмора у женщины или отсутствие его у мужчины".
(Оскар Уайльд)
Поднимаясь на смех из глубин непутёвых сюжетных сплетений,
можно рыбкой пытаться облёт совершить всех козлов и колец.
Только сальто-мортале один сможет выкрутить с призрачной тенью
признак мудрости – глыбой об лёд, обещая счастливый конец
для романа, начало ещё не нашедшего в страхе признаться,
что язык изложения слов залипает в уместности фраз.
И за робость не будет прощён, как Германия Лигою Наций,
Ваш ненужный, нежданный улов – мой латентный любовный экстаз.
Вы, наверное, вправе уйти – держат Вас не дары, не вниманье,
не возможность поплакаться всласть с уверением в крепком плече.
Наша дружба – начало пути. И на этом стоит мирозданье...
А она бы ему отдалась. Только скучно, смешно... и зачем?
* * * * * * * * * *
Всенощное бдение
Дыхание осталось за чертою. Тоннель, свеченье, крики за спиной.
Обласканный из всяческих мер тою, что высшею зовётся, сколь ни ной,
придётся выгребать, сломя корону харизмою, пугающей ворон,
уподобляясь вроде бы Харону, хотя какой с Герасима Харон?
И этот пруд – совсем не Ахерон.
Движение останется причиной, а следствие достойно проведут,
повесив всех собак согласно чину, хотя – вот пруд, где, собственно, и прут
на свет мальки, рождённые в болоте, но давка жаб дорвалась по уму
до барынь в неглиже и позолоте, что уж ни Бэ, ни Мэ и ни Му-Му
не различают, судя по всему.
А кавалеры, что отнюдь не баре, и знают много комбинаций слов,
покинув бар в экстазе и в угаре, считая мир, как давеча коров,
по головам – лишь сновидений ради, сошли на нет, а кажется – с ума...
Однако, тундра... всюду, при параде, где лишь за неудобства плясуна
подвешен чум, и дщерь его – чума...
На оба-все... Хотя не все там дома, и в тех домах (не лучших, не Париж)
утонет муть, дорожками ведома, лишь ты один над омутом паришь,
смирением своим оставив в доле гламурный край непуганой ботвы.
Гонимые печальною юдолью исконной, колированной братвы,
ответьте ж ради Бога мне – вот вы –
зачем пиявки, явки и пароли, коль не сносить ни склеп, ни головы?
Длань Командора – призрак оперетты, с Му-Му всей топью взвоем тишиной,
обмерены из всяческих мер – этой, что высшею зовётся, сколь ни ной,
по правде не сумеем, не к лицу нам, лишь, изменяя, побежим к пруду,
а память, если надо, облицуем, чуть совратив словесную руду,
иначе – бамбарбия киргуду...
Так бдел Герасим. Менеджер. В бреду. Под коксом. В клубе. В туалете. Всуе...
http://stihi.ru/2010/11/16/6810
* * * * * * * * * *
Прогноз погоды
"Я забыл о бурях и о громе,
Мне теперь дороже тишина..."
(А.Макаревич)
Стихает приход вестей, культура и прочий спорт.
Что прежде по дням ползло, теперь разнеслось по году.
Мир, собранный из частей, – он вытравлен, как офорт.
Он... может быть, всем назло... И сразу – прогноз погоды...
Снег будет идти без нас и так же скрывать лицо
расквашенной в грязь Земли, простуженной по сезону.
Затем обратится в наст, подмазав пейзаж свинцом,
скрывая исход вдали как выход в былую зону.
А мы с мутной верой в то, что свыше даётся нам,
пойдём по стопам голов, по стопкам отмерив сроки.
Пленительный конь в пальто, пройдоха, стукач и хам –
все с шашками наголо, сплошь гении и пророки.
А выйти сподручней в сад, куда не доходит шум,
а после, когда дойдёт – кивать и стенать привычно...
Сполна языком чесать, исполнив – снимать лапшу,
при этом стремясь в полёт к гармонии в жизни личной.
Снег будет давать взаймы рождественский антураж,
за счастье сойдёт лубок, приправленный мишурою.
Блуждая в краях канвы, входя, постучавшись, в раж,
докатится колобок, свернувшись звездой героя...
Которых как грязи там, где снег без вранья лежал
и хриплая совесть к нам ещё обращалась словом...
Но память за фук взята, и времени нас не жаль,
и в доме не три окна... а просто не все там дома.
Нам космос укажет путь, и звёзды падут с небес,
и счастье придёт во сне, назначив приход к приюту...
Быть может, когда-нибудь (даст бог и поправит бес)
мы выйдем на белый снег...
Чтоб крикнуть "ура!" салюту.
http://stihi.ru/2010/12/16/6632