Гладиаторский бой Спартака
Тот бой гладиаторов был исторический,
И мог бы закончиться просто трагически,
Но судьба и история расставили так,
Что живым в том бою остался Спартак.
Выйдя для развлечения всесильных
Тридцать на тридцать отборных и сильных,
Начали биться дерзко и жестко,
Толпа развлекалась над храбростью горстки
Трибуны визжали от мерзких пороков,
Требуя исполнения рока.
Взрывом эмоций убийства встречая,
Люди кричали не уставая,
Лица от зрелища просто зверели,
Звенели щиты и мечи отлетали,
Часть рабов, от ран умирали,
Но бой продолжался.
Трибуны орали,
Зрелище воплем сопровождая,
Восторг выражали,
Трупы и кровь – все в куче смешалось,
И, наслаждались кровавой игрой,
Звериною бойней, отвагой большой.
Так общество в те времена развлекалось.
Толпа возбуждалась
И упивалась,
Осталось с десяток самых отважных,
Изрядно потрепанных, сильно уставших,
Средь них Спартак разъяренный и злой,
Рубя и кромсая всех под рукой,
Не обращая внимания на вой,
Резал вокруг и наступал.
И, продолжая яростный бой,
Кровью залив арену рекой,
Убивал и вновь убивал,
Насмерть стоял,
Борясь за жизнь свою он понимал,
Если не он, то значит его,
Другого в этом бою не дано.
Трое фракийцев против семи
И, чтобы себя от ударов спасти,
Спартак огромным усилием воли,
И напрягая посдедние силы,
Делает в сторону резкий рывок,
И с силой, какою только он мог,
Наносит удары один за одним,
А вскоре, оставшись и вовсе один,
Троих добивает,
От безумия и страсти все замирают.
И вдруг взревела истошно толпа:
«Свободу рабу! Свободу сполна!»
Луций Карнелий Сулла встал,
И голосом властным трибунам сказал:
«Свободен Спартак! Иди гладиатор!
Я так решил – Верховный диктатор!».
Толпа заорала от возбуждения,
Фракиец был счастлив от чувств и волнения.
Судьбы и жизни решались одним,
Богатство и власть стояли за ним.
Сила и ум не многим дается,
Бесстрашие всегда толпой признается.
Сменялись эпохи, века, поколения,
Менялись картинки в истории правления,
Строй и власть с годами менялись,
Но под властью диктата или демократии,
В тени их разврата, борьбы и апатии,
Всегда оставались,
Земля и народы,
Нужда и невзгоды,
Людское терпение,
И… необычайно большое стремление
Народа к свободе.