В умирающем сумраке
я обиду снесу к реке,
и на круче обрывистой
в думах я подожду.
Призову я трёх всадников,
верных рыцарей-ратников
на конях буйно-гривистых,
что бывают к дождю.
Красный всадник - Отмщение.
От него нет спасения,
и пощады под латами
не ищите в тщете.
За забралом взор холоден,
меч без кровушки голоден,
плащ покрылся заплатами,
следы битв - на щите.
Чёрный всадник - Проклятие.
Порча, сглаз да заклятие
будут действовать исподволь,
как удар со спины.
Вроде бы беспричинною
хворь нагрянет кручиною,
иссушит поперёк да вдоль,
будто взор Сатаны.
Белый всадник - Прощение.
На столе угощение
разложу всяко-разное,
да от самых дверей
поведу я обидчика,
злого вора-опричника,
усажу в угол красный я
да налью поскорей.
А напьётся обидчик мой,
смоет с душеньки зло да зной,
зарыдает, раскается
под иконою он.
Он попросит прощения
за свои прегрешения,
и слезами расплатится
да икотою он.
Белый всадник в моём саду
всю обиду, как ягоду,
не спеша, сорвёт на ходу
да, смеясь, улетит.
Ведь обида, как облако,
в синеве тает так легко,
будто вовсе и не было...
Только след от копыт.