и мир прекрасен в наши времена.
как платья деревень поля темнеют.
дрожит вверху огромная луна
и пахнет базиликом и сиренью.
и в комнате твоей навис туман
над новою постелью, над фарфором.
меридиан, расхожая длина,
перетекает в комнату Босфором.
непостоянства ржавчина спадёт
с воскресших тел на времени планиды.
как будто лампу вечности потёр —
погладил я горячие ланиты.
поймёт потом случайности закон
твой мирный житель, праведный христианин.
судьба летит плазмическим комком,
ведя по небесам аэропланы.
так глуховатой песни тучный зной
воздаст всему, случившимуся вскоре.
и телевизор, сбившийся на вой,
когда пенальти пробивал Пасторе,
нас ослепляет. гуд товарняка,
прожетором кроящим редколесья
возносит непрестанно в облака
мельчайших капель праздничные взвеси.
случайностей рисуя арабеск,
твой автор зарифмует очертанья,
которые сбиваются в гротеск
всеобщего народного преданья.
потом тебя, поверив в бытиё,
сквозь ткани плодородные увижу.
и мелких звёзд падёт галактион
на черепицей сцепленную крышу.