Корою черных стылых тел украсилась земля,
Под одеялом корчась от нежности тепла.
И холодом разбуженный огонь сожжет дотла,
Но мертвыми останутся далекие поля.
На кладбищах живых людей, где все давно мертвы,
Просторно ветру выть, скрипеть, стонать, стучать.
Здесь все привыкли не смотреть, не слушать и молчать -
Все выцвело в глазах, и слышать можно рост травы.
А в белом здесь похоже все на сказочный курган -
Как будто смерть сама из дома в дом
Поземкою порхает, машет призрачным крылом,
И снег струится по провалам, вовсе не глазам.
Абсурд - что в этом коматозном сне
Возможен умственный процесс.
Желать и знать в могиле - бред, эксцесс.
Кто жизнь увидел здесь - в своем ли он уме?
Но это правда - есть затрепанная книга,
И есть рука, что мнет привычные страницы,
Где фантастические проплывают лица;
И есть глаза, что кружат горделиво...
Кто с мифами знаком - конечно же, умней,
Но не понять другим немого торжества:
Нелепы древнегреческие существа
При взгляде на мелькающие грудки снегирей.
И книга возвращается на полку,
А взгляд - в постылый темный угол,
Косясь туда невольно, где, как вьюга,
Все кружит мимо смерть, подмигивая в щелку.