в комнате с белым роялем и чистым офортом
на бесконечной стене ускользающей в сон
пусто до дрожи скворчиной до рваной аорты
белого снега, до хриплого крика ворон
свет равнодушен к лицу статуэтки на полке,
к книгам вчерашним, предзимним беззвучным дождям
приукрашает, царапая тонкой иголкой
мутные стёкла, а в них мулен руж и нотр дам
ночь не история звёзд, но земля их рожденья,
след катастрофы на профиле дней-полусфер.
перед забвеньем отдай хоть одно проявленье
тени без солнца, души сикионских химер
памятью слышать и видеть зеркальною кожей
чёрные крыши, дома, меднольвинный оскал,
стона порезы, ты мне не поверив, не сможешь
чувствовать горечь, когда зацветает миндаль.