Где-то за морем далёким,
Да на острове высоком
Много лет тому назад
(Это правда, между прочим,)
Город был красивый очень,
Назывался - Город-сад.
Годы всякие бывали,
Было дело - воевали,
Но устали воевать
И настолько надоело
Горожанам это дело -
Даже распустили рать.
Так и жили бы спокойно,
Позабыв былые войны,
Только вдруг из дальних стран
Заявился мерзкий, злобный,
Дикий, очень неудобный
И голодный великан.
И вот этот грозный дядя,
Жадно сверху в город глядя,
Начал требовать еду.
От такой жестокой дани
Всполошились горожане
В бедном Городе-саду.
Дело в том, что у гиганта -
Иностранца, оккупанта -
В довершенье прочих бед,
Кроме жадности и злобы
Недостаток был особый -
Был он просто людоед.
Всё заметней уменьшенье
Городского населенья,
Собирает царь Совет:
"Съест нас этот гуманоид,
Коль никто не остановит,
Через пару-тройку лет!"
Тут поднялся воевода:
"Надо бросить клич к народу
И собрать большую рать.
Долго мы уже терпели,
Сколько можно, в самом деле,
Граждан, как котлеты жрать?"
Долго не тянули с этим
И назавтра, на рассвете
Был указ уже готов:
"С людоедом грозным биться
Всем парням к царю явиться
С восемнадцати годов!"
Только солнце утром встало,-
Чья-то мамка прибежала
И давай царю орать:
"Что за битва? Что за сборы?
У меня сыночек хворый,
Не пущу его на рать!
Видит плохо, слышит туго,
Тяжела ему кольчуга,
Он порежется мечом,
Даже на коня не вскочит,
В общем, пусть идёт, кто хочет,
Ну а мы тут ни при чём!
Коль послать сынка посмеешь,
Сам об этом пожалеешь,
Есть управа на царей -
Завтра будут на рассвете
У дворца стоять в пикете
Сто солдатских матерей!"
Что тут делать с грубой бабой?
Видит царь - отпор не слабый...
Отпустил её домой,
Не сказав в упрёк ни слова.
Ладно, мол, найдём другого,
Раз у вас такой больной.
После первой неудачи
Царь с досады чуть не плачет,
Сразу сгорбился, поник...
Вдруг - ворота распахнулись,
Воеводы встрепенулись -
Входит новый призывник.
Краснощёкий, черноглазый,
Парень сильный - видно сразу,
Богатырь - ни дать, ни взять!
Это воин так уж воин,
Город защищать достоин,
Вот кто будет воевать!
Рады все. Не тут-то было -
Молодец, взглянув уныло,
Забубнил, как пономарь:
"О, возлюбленные братья!
Клятву дал не убивать я,
Пацифист я, Государь!
Наш Господь учил смиренью,
Кротости, непротивленью,
И врагов не осуждать.
Мне оружье брать противно,
Послужу альтернативно,
Ты вели указ издать."
"Что ты мелешь?! Ты в уме ли?
Что за глупость, в самом деле?-
Царь от гнева закипел,-
Пацифизм нам тут не нужен!
Хочешь, чтоб тебя на ужин
Людоед проклятый съел?"
"Убивать нельзя живого!
Лишь добром исправишь злого"-
Начал парень отвечать...
Больше царь его не слушал,
И, заткнув в смятеньи уши,
С глаз долой велел убрать.
Лишь прогнали за ворота
Пацифиста-идиота,
Видит царь - опять юнец.
Выступает деловито,
По одёжке сразу видно:
Молодой идёт купец.
"Ну, что скажешь, гость торговый?-
Молвил царь ему сурово,-
Воевать, никак, пришёл?
Проходи, что стал у двери,
Не могу уж я поверить
В то, что воина нашёл".
Отвечал купчина смело:
"У меня другое дело,
Воевать я не могу.
Ведь, пока я буду биться,
Вся торговля разорится,
Но, чем можно, помогу."
На глазах у всех придворных
Он залез в карман просторный,
С золотом мешок нашёл:
"Это, царь, тому награда,
Кто избавит нас от гада.
Вот, держи, а я пошёл."
Обалдевши от такого,
Царь не мог промолвить слова,
Только молча наблюдал,
Как торгаш, оставив злато,
Вышел гордо из палаты
И до дому дёру дал.
"Что ж,- промолвил царь уныло,-
Видно так судьба решила,
Нам защиты не видать.
Значит, плох я для народа,
Поднимайтесь, воеводы,
Сам вас поведу на рать."
Царь успел с семьёй проститься,
Помолиться, причаститься,
Пристегнул на пояс меч,
На коня взобрался быстро,
Кликнул главного министра,
Наказав семью беречь.
Выезжают за ворота,
Видят - в поле бьётся кто-то,
Словно ветер-ураган.
Длинный меч блеснул сурово,
Миг - и рухнул безголовым
Здоровенный великан.
Царь прийти в себя не может,
Говорит:"Великий Боже!
Как же это может быть?!
Людоед повержен злобный!
Кто тот витязь бесподобный?
Отыскать и наградить!"
Он с коня поспешно сходит,
Воина к нему подводят:
"Вот, царь-батюшка, боец."
Смотрит - вроде не боярин,
А простой какой-то парень,
Незнакомый молодец.
Пред царём стоит без страха,
В грубую одет рубаху,
Русы волосы до плеч.
Смотрит твёрдо, но устало -
Видно, бился он немало,
Опирается на меч.
"Имя знать твоё желаю,
Почему тебя не знаю?
Кто ты, рыцарь-исполин?"
Улыбнулся славный воин:
"Знать, пока не удостоин,
Я - Иван, крестьянский сын."
"Как же смог ты, Вань, решиться
С этакой горою биться?
Не боялся ли, ответь?"
"Поначалу-то боялся,
Да уж так он обжирался -
Мочи не было терпеть!
Вот послушай, царь, как было:
Съел сперва он Михаила,
Тот был толстый, что свинья!
Всё за мамкой укрывался,
Инвалидом притворялся,
Хоть здоровый был, как я.
После Мишки слопал чисто
Гуманиста-пацифиста,
А совсем уж под конец -
Как он до него добрался,
Я узнать и не старался,-
В общем, третьим был купец."
Усмехнулся царь лукаво:
"По заслугам и расправа!
Ну да Бог им всем судья.
А тебе, Иван, по праву
От людей почёт и слава!
Награжу тебя и я.
Хочешь - станешь воеводой
Рать мою водить в походы?
Верю - будешь удальцом!
Или хочешь - можешь даром
Лавку взять со всем товаром,
Сделаться большим купцом?"
"Ну, спасибо, царь, за милость,
Мне такое и не снилось -
Воевать да торговать!
Коль за грубость не осудишь,
Я спрошу - ты, что ли, будешь
Землю за меня пахать?
А ведь кушать хочет каждый:
Царь, купец, герой отважный,
Всем им хлебушка подай!
Так что, Государь, не дуйся,-
Без богатства обойдусь я,
На земле работать дай."
Царь сказал: "Герою - воля!
Что ж, Иван, работай в поле,
Продолжай кормить страну,
Воин был бы ты отличный,
Да с сохой тебе привычней,
Чем с дружиной на войну."
И пошёл Иван до дому,
К полю, с детства дорогому,
И с тех пор из года в год,
Позабыв про подвиг ратный,
Крепко спрятав меч булатный,
Кормит весь честной народ.
Если ж, город беспокоя,
Вражье воинство лихое
Налетит из чуждых стран,
Пацифисты и торговцы
Разбегутся, словно овцы,
А страну спасёт Иван.