Она меня не отпускала,
Покуда вечер был румян
Все пьяным янтарем плескала
На бархат моховых полян.
И медом древности таежной,
Нектаром млеющих болот
Она была. И непреложной
Казалась мысль, что небо пьет
Ее янтарь непостижимый,
Ее томящийся огонь,
Что листьев сорваны зажимы,
Снята невидимая бронь.
И небо пьет с болотной мшары
Ее оранжевый триумф.
И что закатные пожары,
К земле морошковой прильнув,
Ее коснувшись горизонтом,
Янтарный сок пьют жадно, всласть.
И в этом сумраке дремотном
Земля с зарей небес слилась...
Но хмелем тешущим объята,
В каком-то сладостном бреду
Вдруг оглянусь: морошка смята,
А руки грешные в меду.
И вечер больше не янтарен
(Взаправду был, иль понарошку?),
Волшебный, кем он был подарен?...
И я благодарю морошку.