И с тех пор к принцессе в башню ворон часто прилетал;
На дворцовой кухне сласти он и яства воровал,
А в саду с деревьев фрукты он вкуснейшие срывал,
Приносил всё это в клюве и к ногам принцессы клал.
С птицей часто говорила Аралик о Нуруддине,
О любви, что в ней проснулась; о загадочной кончине
Ненаглядного супруга, утонувшего в пучине,
И о сватовстве Джалала, что страною правит ныне.
« Шаха я отвергла; в башне потому сижу сейчас...»
Голову склонивши, ворон слушал горестный рассказ.
Хлопал крыльями он, в гневе каркал грозно, и не раз
Видела принцесса: слёзы из его катились глаз.
Аралик тому дивилась: словно всё он понимал!..
Между тем прошла неделя, и явился злой Джалал.
Узницу держать на хлебе и воде он приказал,
И найти её он слабой и покорной ожидал.
Но несломленной принцессу он увидел в изумленьи;
И напрасно прибегал он и к угрозам, и к моленьям.
Неизменной оставалась Аралик в своём решеньи,
И Джалал покинул башню в бешенстве и исступленьи.
И решил тогда жестокий вновь коварство применить:
Непокорную принцессу зельем сонным опоить,
И войти к заснувшей тайно, и невинности лишить;
Утолить своё желанье и упрямицу сломить.
В воду к Аралик он страже зелье всыпать приказал.
Воду выпила принцесса; и вошёл к ней злой Джалал,
И красавицу младую крепко спящей увидал.
Похоть шаха обуяла; он шальвары развязал
И беспомощной принцессой уж готов был насладиться,
Но в окно вдруг залетела чёрная большая птица.
Это ворон был; он с криком над злодеем стал кружиться, -
И внезапно клювом вырвал глаз у шаха из глазницы.
Нападения такого злой Джалал не ожидал;
Безоружный, лишь руками он на ворона махал,
Громко он вопил от боли и на помощь призывал;
Но — была глухою стража, и никто ему не внял.
Всё ж от ворона Джалалу удалось с трудом отбиться.
Выскочил злодей из башни; кровь хлестала из глазницы.
Знаками велел он страже изничтожить злую птицу.
В башню кинулись; но ворон уж успел бесследно скрыться.
Так царевич за злодейства падишаха наказал,
И отныне одноглазым негодяй коварный стал.
Десять дней в своей постели не вставая он лежал;
В башне узницы оконце он заделать приказал.
И принцесса, пробудившись на другой день ото сна,
Голову подняв с подстилки, не увидела окна.
И заплакала, бедняжка злополучная, она:
«Где ты, ворон, друг мой верный? Я теперь совсем одна!»
И теперь темно и тихо стало в башне, как в могиле;
Стражники лишь хлеб и воду бедной пленнице носили.
Иссякали у несчастной храбрость, мужество и силы,
И Всевышнего принцесса смерть скорей послать просила.
Но, когда Джалал явился, и повязка закрывала
Пол-лица его, принцесса рассмеялась и сказала:
«Что с тобою, повелитель? Уж не птица ль исклевала
Глаз твой бедный?» Исказилось яростью лицо Джалала:
«Ты смеяться смеешь дерзко, что мне ворон вырвал глаз?..
Ну так слушай же, принцесса: смех утихнет твой сейчас!
Изничтожить злую птицу отдал стражам я приказ,
И проклятая не сможет помешать мне в этот раз!»
И он бросился на деву; но она кинжал Джалала
С пояса его схватила и решительно вскричала:
«Нет, твоей не стану! Силы у меня осталось мало,
Но её мне хватит, чтобы грудь свою пронзить кинжалом!
Станет мне скорей супругом ворон, что сюда летал!»
И, когда слова такие шах от девы услыхал,
Отшатнулся он и бледным как покойник сразу стал.
И подумала принцесса: «Испугался злой Джалал
Неспроста... Здесь скрыта тайна; и разгадку я найду!»
А Джалал воскликнул гневно: «Ничего! Я подожду!
Скоро станешь ты покорной! Через три дня я приду!»
И ушёл, велев, чтоб стража не носила ей еду.
Долго плакала принцесса, но не думала смириться;
А решила, чтоб свободу обрести, лишь притвориться
Кроткой, и на брак с Джалалом лицемерно согласиться,
И узнать секрет, что связан с вороном — той странной птицей.
И, когда Джалал явился, на полу она лежала.
Наклонился он над нею, и принцесса прошептала:
«Я на брак с тобой согласна, я противиться устала...»
И улыбка осветила мерзкое лицо Джалала:
«Счастлив я твоим согласьем, вразумил тебя Аллах!»
И несчастную из башни вынес на своих руках,
Окружённый стражей верной, торжествуя, падишах.
С крыши видел это ворон; гнев сверкал в его очах,
Но не мог помочь он деве, хоть и чуял он беду.
Ведь Джалал стрелков расставил с луками в своём саду,
Чтоб убить его. Себе он так сказал: «Я подожду,
И спасти принцессу способ обязательно найду!»
К ложу Аралик прекрасной снова падишах Джалал
Врачевателей искусных, девять евнухов призвал,
И её вернули к жизни. Весть благую услыхал
Падишах; готовить к свадьбе свой дворец он приказал.
И, пока для пышной свадьбы шаха шли приготовленья,
Каждый день свою невесту навещал он; со смиреньем
Аралик его встречала, усыпляя подозренья;
Притворялась кроткой ловко, - и развеяла сомненья.
Вот настал канун их свадьбы; в ожидании Джалала
Аралик была весёлой, пела песни, танцевала.
И, когда пришёл он к деве, так ему она сказала:
«Завтра сбудется, любимый, всё, о чём я так мечтала:
Я твоей навеки стану!.. Но хочу я, о Джалал,
Чтоб сегодня наконец-то ты мне правду рассказал:
Что это за чёрный ворон, что в темницу прилетал?
Почему из-за злодея глаз ты, бедный, потерял?»
И ласкалась дева к шаху, свой вопрос всё повторяя,
И была она прекрасна, словно гурия из рая.
И Джалал забыл сомненья, на красу её взирая:
Так порой шагает в пропасть дерзкий, подошедший к краю.
И красавице-принцессе падишах ответил злой:
«Видишь перстень с изумрудом? Им владел родитель твой;
Так узнай же, ангел милый: он волшебный, не простой,
Наделён он тайной силой.» «Тайной силой? Но какой?»
«Кто, надев его на палец, изумруд перевернёт,
И пророка Сулеймана кто на помощь призовёт,
Превратить в любого зверя человека сможет тот,
И над тем, кто заколдован, власть тогда приобретёт.
Знай, что твой отец жестокий превращал тебя в тигрицу,
Чтоб никто не мог тобою после свадьбы насладиться.
Убивала ты несчастных шахов, королей и принцев.
И могло б злодейство это ещё очень долго длиться,
Если б Нуруддин случайно тайну перстня не открыл.
Чтоб добыть кольцо, мизинец падишаху отрубил
И, надев кольцо на палец, сам с тех пор его носил.
Я ж, когда тебя увидел, больше жизни полюбил.
Ты прости меня за хитрость; помнишь, я тебе сказал:
« Изумруд, что Нуруддину шах-отец твой передал,
Виноват в твоём несчастьи: шах его заколдовал,
Чтоб царевич безразличен к красоте невесты стал».
Ты, поверив, убедила Нуруддина перстень снять
И, когда им завладел я, то решил не убивать
Брата своего; а просто навсегда заколдовать,
В птицу превратить, чтоб стал он чёрным вороном летать».
«Значит, жив ещё царевич?.. Только в птицу превращён?..»
«Да; и разум в нём остался, и отмстить мне жаждет он.
Но — осталось уж недолго; будет злобный умерщвлён:
Я велел стрелкам в столице уничтожить всех ворон».
Молния в очах принцессы лишь на миг всего блистала,
А затем с улыбкой нежной шаху так она сказала:
«Что мне этот жалкий ворон? До него мне дела мало!
Завтра стану я супругой несравненного Джалала!»
Тем же вечером Джалалу доложили, что ворон
Истребили всех в столице; и спросил поспешно он:
«Был средь них огромный ворон?» «Был один; стрелой сражён,
В пруд упал и утонул он». Шах вздохнул: «Освобождён
От врага я наконец-то!» И немедля приказал
Всем стрелкам охоту кончить злобный падишах Джалал.
И до самого рассвета он со свитой пировал;
В предвкушеньи близкой свадьбы он улыбкою сиял.