* * *
Дождь шёл с вечера. Ночью – одрях.
Прекратился. Дрожала от ветра
у черёмух в мокрых ветвях
паутина лунного света.
В темноту уходили поля.
Блеск лучили холодный и строгий
лужи в глинистых колеях, –
точно рельсы железной дороги.
Колебался обмылок луны
в клочковатой облачной пене…
На обочине приуныл
и нахохлился старый репейник.
У полуночи – много всего!
Я люблю, свернувши с просёлка,
пробежать по траве росяной,
отрезвляюще зябкой и колкой!
Брюки вычернить мокрой травой,
чтоб потом, задыхаясь от хохота,
запечатать шаг строевой,
как петровский гвардеец – в ботфортах!
Не сейчас! Мне сейчас не смешно.
Я прям как Святогор былинный, –
разверзается подо мной,
расползается мокрая глина!
Вязну прочно. Сапог! Есть сапог.
Чавк! Теряю второй и терпение.
Ноги – в руки. Иду босиком.
Вслед хохочет старый репейник.