А кран оплакивал свое,
А кран созвучно изливался,
Стуча не в такт, он все пытался
Привлечь внимание ее.
Она, шнуруя свой корсет,
Сквозь сумерки ночной Волхонки
Как цокот проезжавшей конки,
Твердила, выдыхая,- нет...
И, длинный закурив мундштук,
И, погружаясь в волны неги,
- Вы не герой, не Томас Мейган,
Адье,- сказала мне,- Мой друг.