Неясный час меж вечером и ночью,
Неясный миг -- дремота или сон.
И козлоногий бог возник воочью,
Свирель у губ поджатых держит он.
И звук дрожит торжественно и странно,
И жёлтый глаз, как повеленье, строг.
И, словно кровью набухает рана,
Мозг наполняет предвкушенье строк.
Стихи идут в бреду, во сне, в тумане,
И нерождённые слова звучат.
О ритм, неясный, как воспоминанье!
О смысл, который только что зачат!
А козлоногу нет до смысла дела.
Он, чтобы рифмою снабдить мой стих,
В берестяном колчане ищет стрелы.
Из игл сосновых острия у них.
В мир образов, мной не запечатлённых,
Через извилистый и зыбкий сон,
Стрелой, пером синицы оперённой,
Кленовый лук сгибая, целит он.
Раскованность святая , помоги мне,
Запретов сбей привычную печать,
Словами, как осенний день, нагими,
Дай высказаться, дай себя понять.
Мой гость чудесный, мой божок убогий,
Под гнётом сна не покидай меня,
Тревожь меня своей усмешкой строгой,
Свирельным визгом в даль души маня.
Неясный час меж ночью и рассветом.
Вновь онемев. уходит он во сне.
Нет более ни зова, ни ответа,
И лишь стучат копытца в сердце мне.
1972 г.