ютс
с. и о. ланге
ковровые бомбардировки потомкам
одабами порванные ущелья сейчастья
пластид не успевший разнесть результат
полная в сущности хня
против нашей с тобой биохимии
давно изучаю в лирике физику
смотрю в микроскопы паров
как звезды делятся на тебя и чужие
по запаху все одинаковы кстати
наверное не с кем смешаться
не будем
музыка тоже удел недалеких натур
до пятой октавы и только услышат
соприкосновение тонких мембран
барабанную кож импровизацию
так и не удалось никому запихать
в нотный стан то ли тесно а то ли нельзя
а может потом
здесь бывают сычи иногда не слепее бетховена
старше чем тициан вероятно не знают про кардиологию
каждый чинар им не друг но гадают они и не им
очевидно себе потому что не слышно кукушек
две копейки цыганке положишь и вот никого
уже нет возле после тебя
***
и. панину
ходит параллелепипед скучая квадратно
мысль невпопад за рефрен пережевывая
ангел летучий о воздух скребется обратно
кто-то впустил его если не ты вы и я
лопнут колеса у тачки растает стихия
гроб заколотится прежде чем мертвым вздохнет
песнь изойдется на тексты весьма неплохие
рвать бы вином их под нечего пасынка гнет
даль ссинепупится глаз потерял треуголку
лапоть расплелся по северу ладан расцвел
завтрак сживает из кожи вон чью-то наколку
словно укол под футболку овеня омелу о вол
было немного но всенепременнейше делись
в дырки в кредиты в покои в лордов и сыры
кругу всегда невдомек who's the fuck эта элис
то ли прямая кривым то ли антимиры
***
жгут листву на опятах опять через год весна
она пошла за сто пятых куда-то где есть страна
где стыл закон и порядок без саун и караок
ей бы обратно но гадок свободен и одинок
вместе с ножом и вместо опущенных из свобод
в ней он удумал место любых минеральных вод
тикает лысый вестминстер куранты клюют москву
превращаются листья в сгорающую синеву
между клетками жизни есть всегда полчаса
он исчезнет и брызнет другими поутру вся
***
бледный шиповник кусает рукав просит на осень
бедный художник известен пока в соснах по восемь
девочка крутит курортный роман внуку казанов
крашена страшно легка и пряма но несказанна в
солнечных днях привирает смеясь тус содомитов
тын карачаевский мерную бязь вкус доломитов
речке незлючке меняет понты в ели линяя
если бы раньше меня его ты ела иная
семечки бука осыпались вон руки теряя
грешной кометой помечен амвон прихоти рая
тук высыпается тлеет чинар ясень на выруб
осень такая же казнь если пар ясен и выеб
тварь отпускает кресты больше двух тот же художник
бледный шиповник в холстах не потух дух невозможных
***
вдоль распахнутых ворот
племя вывернутых в рот
из напраслин разбирает
чей был взад кому вперед
возле батюшки-моста
всплыв опухли два креста
та была чиста для раев
тот бил сто за всяких ста
мимо хлеба шло жнивье
облачась в ***мое
на небо облокотившись
выло вонь даря жулье
рядом с храмом плыл косяк
панорама с ним и всяк
правил внутрь стихами вирши
перекошенный босяк
здрастуй кто кому-нибудь
как кого и кем скребут
по-над станцией подвальной
черт унюхал вешний путь
и сказал себе ништяк
как у вас сто граммов в щтях
помочи воздел нахально
перед тем как штопать шлях
***
tрибьют тu smirнov
так и под ноги глядя намолишься
лысый с ушами и бритый походу сказали
увау авао бреет серым щетинами дождь
катер спущен фонтанке ура
нас по запахам встречная ****ь по которой
проехал комбат на упаренном в жопу давно шестистом
узнает
обрывайте погоны
грибы собирать возле танка
зарытого фермером
чтобы пруды дали рыб
мы снимаем
кино
фоксов двадцать и ун
почемуто скотина с усами
вместо девушке в крайнем вагоне
пипетку сует из себя
а когда-то весло
и мужчину
аваль
выбирает премьер из нечаянно в тетрисе лего
сделанного не им
и не здесь и совсем не ему
***
бязь заправлена в старый немощный станок
тихо словно рисует не всуе
на обрывках чужих между слов между ног
между бохх ровной строчкой в косую
пара чашек горячего пара косух
пара выдутых зрячих кричащих
оверлок никогда не бывает в досуг
молоко не из ненастоящих
параплюи в грязи пятипалы внутри
нож соседку насилуевнует
а над печкой с бельем все равно глухари
полумертвым коко лаполуят
***
так поглядел что внутри у нее
замешался бетон
обе фракции сразу
вновь умирая они воскресали потом
не по разу
он про маки гортанно
она на певучем другом
про слепые фиалки
в это время прораб влил сто граммов бегом
внутрь бетономешалки
так ампир вместо дыр
укрепил небеса
жарь да жаль не уже
облысели
а на ржавчину снова подсела коса
голубые ели
пилили и пили
пока кончилась вся
их конструкция
кучкой строительной пыли
возле
где не прогнили
и еще не прогнулись
леса
ноябрь 20/10