Пытаясь неизбежность отвратить,
Сутуля перегруженную спину,
Шли люди, и горбатый фаворит
Их, предавая, вёл на гильотину.
Со страхом, с принужденьем, без любви,
Топча мозолями ухабистую землю,
Шли люди, и молчали короли,
Вручив зловластие усердному констеблю.
Купаясь в винном запахе садов
И райской благодатью наслаждаясь,
Могучие властители миров
От ненавистной черни избавлялись.
Шли люди мимо запертых ворот,
Кляня погонщиков и даже фаворита,
Кривя в ухмылке сжатый судорожно рот,
Прося хоть слово вымолвить пиита.
Уже гремела барабана дробь,
Уже, уставшие надеяться, стенали…
Лицом к лицу, поэт и мизантроп,
На сцене окровавленной стояли.
Всю силу жизни в ненависть вложив,
Острее бритвы заточив проклятье,
Поэт, себя знаменьем окрестив,
Обрушил на вершителя расплату.